НАЦИОНАЛИЗМ КАК ФАКТОР ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА

Действительно, в конституциях всех республик, за исключением Ингушетии, Калмыкии и Северной Осетии, установлено, что они являются суверенными государствами, что противоречит ст. 5 Конституции Российской Федерации, так как в ней отсутствует упоминание о государственном суверенитете республик. Именно это положение ставит в неравное положение административно-территориальные субъекты Федерации, нарушая тем самым один из основополагающих принципов федеративного устройства РФ - принцип равноправия, закрепленный в ч. 4 ст. 5 Конституции Российской Федерации.
Так, можно сделать вывод, что указанные несоответствия дестабилизируют не только правовое, но и политическое пространство Российской Федерации, которое на уровне соотношения с этническим пространством может быть обозначено как этнополитическое (национальные республики РФ). Все это также имеет прямое отношение к избирательной системе в государстве, учитывающей все процессы, происходящие на территории страны. Но на данный момент в РФ существует ряд противоречий, которые необходимо принимать во внимание при выборе избирательной системы в многонациональном государстве:
1. Выборы проводятся по национальному признаку в связи с тем, что в выборах участвуют представители титульных наций в субъектах РФ.
2. На территории с этническим перевесом одной нации в выборах будет представлена данная нация, которая при принятии решений (в законодательной сфере) преследует узко национальные интересы и цели. Данный законотворческий процесс будет отвечать потребностям и интересам только титульной нации, и не будет представлено этническое меньшинство на выборах.
3. На территории, где нация, являющаяся в пределах своего субъекта титульной, в ходе выборов будет не только нарушать права этнического меньшинства, но и в дальнейшем возникнет конфликт с интересами представителей титульной нации в общероссийском масштабе. Например, курды, проживающие в Казахстане, являются этническим меньшинством по отношению к казахам, которые сами являются меньшинством по отношению к титульной нации РФ - русским. На своей территории казахи в большинстве не учитывают интересы курдов, преследуя свои интересы, также они нарушают интересы русских, которых большинство на территории РФ. То есть, находясь в меньшинстве, они диктуют свою волю по отношению к центру.
Снижение вероятности этнических конфликтов в России напрямую зависит от перспективы формирования российской нации с чувством единой российской идентичности. И только тесное сотрудничество, взаимодействие органов государственной власти с этническими группами по вопросам национальной политики и межэтнических отношений может стать основой для предотвращения межэтнических конфликтов, а также способствовать формированию устойчивой избирательной системы. Задача формирования и дальнейшего развития новой национальной политики предполагает активную политику урегулирования межэтнических конфликтов, учет национальных интересов, умение наладить отношения с представителями разных этнических групп. И только в этом случае в России можно будет построить устойчивую избирательную систему, которая будет соответствовать национальным, культурным и конфессиональным особенностям страны.

3.4. Основные направления укрепления российской нации

Историческая и современная сущность федерализма свидетельствует о том, что вопросы суверенитета имеют большое значение для оптимальной организации и функционирования федеративного государства.
Наиболее важным с теоретико-правовых позиций для исследования федеративной формы государственного устройства и федеративных отношений являются понятия суверенитета, интерпретации и вариации реализации принципа суверенитета в федеративном государстве.
В отечественной и зарубежной литературе встречаются различные подходы к понятию суверенитета. Его определяют и как неотчуждаемый принцип, и как верховные права государства, и как качественную характеристику государственной власти.
Наиболее широкое распространение в современном отечественном правоведении получило определение государственного суверенитета "как свойства и способности государства самостоятельно, без вмешательства извне, определять свою внутреннюю и внешнюю политику при условии соблюдения прав человека и гражданина, защиты прав национальных меньшинств, соблюдения норм международного права". С юридической точки зрения государственный суверенитет означает, что публично-территориальное образование обладает территориальным верховенством и международной правосубъектностью.
Подчеркнем, что суверенитет, являясь качественным явлением, не может иметь определенного количественного выражения. Мы придерживаемся позиции А.И. Лепешкина, который указывает на то, что суверенитет - это "определенное свойство государственной власти, которое нельзя измерять объемом...". Отметим, что суверенитет является необходимым, сущностным признаком государства, как и государственная власть. Соответственно, суверенитет нельзя ограничить или разделить в отличие от государственной власти.
Концепция государственного суверенитета не останавливается в своем развитии и продолжает уточняться и развиваться и в наши дни. Глобализация и интеграция, рост авторитета и влияния международных институтов, распад ряда современных государств подталкивают к различному толкованию понятия "суверенитет". Спектр мнений относительно перспективы развития государственного суверенитета в современных условиях имеет широкий разброс: от утверждения о символичности суверенитета государства, о полном исчезновении национального государства и права до предложения их сохранения на любом этапе процесса глобализации.
Одним из дискуссионных вопросов, привлекающих внимание ученых, является соотношение федеративного принципа и принципа суверенитета. В федерации суверенитет приобретает новое содержание, так как здесь возникает проблема разграничения полномочий между государством и его субъектами, что предполагает не только деление властной компетенции по горизонтали между ветвями власти, но и по вертикали между союзом и его членами.
В политико-правовой науке существуют три концептуальные позиции принадлежности суверенитета в федеративном государстве. Г. Елинек, Л. Лобанд, В. Цилоуби ратовали за принадлежность суверенитета только федеративному государству в целом, так как субъекты федерации не могут обладать "полной независимостью во внутренних делах и в ведении внешней политики". Сторонники данной концепции провозглашали исключительный суверенитет федерации.
Ряд ученых говорят о делимости суверенитета в федеративных государствах. А. Токвиль, Г. Вайу, Г. Кельзен и др. настаивали на делимости суверенитета между федерацией и ее субъектами посредством конституционного распределения властных полномочий по вертикали между центром и составными частями федерации. М. Зейдель и Дж. Кальхуиан считали носителями суверенитета субъекты федерации и наделяли их правом сецессии. Рассматривая государство с этих позиций, неизбежно следует вывод о том, что в случае если составные части союзного государства обладают суверенитетом, то создаваемый ими союз носит международно-правовой статус, следовательно, является конфедерацией.
Являясь сторонником теории делимости суверенитета, русский ученый-правовед А.С. Ященко предложил компромиссный подход к решению проблем принадлежности суверенитета в федеративном государстве. Он считал, что суверенитет в федерации нельзя разделять между федерацией и ее субъектами, так как они составляют неразрывное целое. Исходя из этой точки зрения, носителем суверенитета является только общегосударственная власть, образующаяся на основе консенсуса местных и центральных властей, т.е. "в федеральном государстве власть заключена в сферах, находящихся в юрисдикции федеральных частей и центра не рядом друг с другом... а друг в друге".
Мы, как и многие ученые-правоведы (А.С. Автономов, Р.Г. Абдулатипов, А. Комаров, Р.Х. Макуев, Н.Б. Пастухова, В.Е. Чиркин и др.), придерживаемся первой точки зрения. Полагаем, что в федеративном государстве субъекты федерации и ее центр на основе зафиксированных договоренностей идут на распределение полномочий - их "деление". Так формируются предметы исключительного ведения федерации, предметы ведения субъектов федерации и предметы совместного ведения. Вместо применения термина делимости суверенитета, точнее в теоретическом смысле было бы говорить о делегировании полномочий предметов ведения.
Далее следует теоретически обосновать наш вывод о том, что субъекты федерации могут обладать лишь определенной долей государственной власти, но ни в коем случае государственным суверенитетом.
Во-первых, на принадлежность суверенитета только федерации указывают следующие обстоятельства:
1) верховенство федеральной конституции и федерального законодательства, нормы которых обязательны для исполнения на территории всех субъектов федерации;
2) право контроля федерации за соответствием конституций ее субъектов федеральной конституции;
3) приоритет законов федерации над законами ее субъектов, выражающийся в том, что в случае расхождения закона субъекта федерации с федеральным законом действует последний (в случае, если они приняты по предметам исключительного ведения федерации или совместного ведения федерации и ее субъектов);
4) только федерация имеет право на представительство государства в международных отношениях, субъекты в данной сфере практически полностью ей подконтрольны и т.д.
Из вышеперечисленного следует, что власть субъекта федерации "не является юридически неограниченной... Наоборот, она юридически ограничена федеральной конституцией и (или) иными федеральными правовыми актами".
Во-вторых, государственная власть в федерации является единой и строится в соответствии с принципами иерархии "верховная государственная власть и власть ограниченная, подчиненная (субъектов)". Очевидно, что в государстве не может быть двух уровней верховной государственной власти, следовательно, не может быть и двух суверенов.
В-третьих, "если же государство входит в состав другого государства, то потеря, а не просто ограничение суверенитета, неизбежна. Суверенитет - не просто независимость государства, которая всегда относительна. Суверенитет предполагает их неподчиненность друг другу". В свою очередь, даже те федерации, в которых субъектам предоставлен широкий круг полномочий, не являются суверенными образованиями.
В-четвертых, общепризнанно, что федерация эффективно функционирует только тогда, когда в ней одновременно и в полной мере обеспечиваются интересы государства в целом и его субъектов и тем самым интересы всего проживающего в ней населения. Это возможно лишь тогда, когда носителем государственного суверенитета является федерация в целом, а составляющие ее части - субъекты федерации - соучаствуют в решении федеральных проблем, но не рассматриваются как суверенные государства (образования).
Таким образом, "суверенитет не делится - делится власть". На это указывает и практика федеративного устройства. Как правило, вопрос о принадлежности суверенитета в федеративном государстве дипломатично обходится законодателем, что можно объяснить нежеланием наталкиваться на жесткую позицию субъектов федерации. В то же время в конституционном праве стран мира (начиная еще со Швейцарии в 1847 г., затем в США в 1865 г. и т.д.) признано, что субъекты федерации не имеют государственного суверенитета. Однако в ныне действующих Конституциях Мексики 1917 г., Югославии 1992 г. и Швейцарии 1999 г. есть слово "суверенитет" в отношении субъектов, "но они поясняют, что речь идет о суверенитете во внутренних делах, поскольку это не ограничено федеральной конституцией". Следовательно, данное использование термина "суверенитет" является неточным, не соответствующим теоретическим представлениям и действительности.
Сложная сама по себе проблема принадлежности суверенитета в федеративном государстве неразрывно связана с не менее сложной теоретической проблемой сецессии субъектов федерации. Вступление в федерацию должно быть только добровольным. А как насчет выхода из состава федерации? Анализ конституций существовавших федераций показывает, что выход из состава федерации не нашел юридического закрепления (кроме Конституции бывшего СССР и ныне действующей Конституции Эфиопии 1994 г.). Право сецессии несовместимо с самим принципом государства, "ни одно государство не может включить в свою конституцию пункт о собственной ликвидации".
Сецессия - право выхода из союза, с одной стороны, указывает на его добровольность и демократичность, но, с другой стороны, подрывает стабильность государственного устройства. Одной из основ организации Советского Союза было право выхода из состава Союза; советские Конституции закрепляли это право за союзными республиками, дабы продемонстрировать всему миру, что советская Федерация не основана на принуждении, а "принцип национальности" был фактически преобразован в принцип "самоопределения, вплоть до полного отделения". Однако это право было декларативным. Но впоследствии послужило основанием распада Федерации и явилось причиной ряда проблем современного государственного устройства России.
В Конституции РФ о праве на сецессию субъектов Российской Федерации не говорится ни слова, следовательно, исходя из публично-правового режима "запрещено все, что не разрешено", а также следуя общепризнанным принципам федерализма, мы приходим к выводу об отсутствии у субъектов Российской Федерации права на сецессию.
Однако решение вопроса о праве выхода из состава государства в России затрудняется ввиду конституционного закрепления права нации на самоопределение и национально-территориальной организации субъектного состава России. В Российской Федерации неправильное, расширительное толкование принципа самоопределения народов привело к росту сепаратизма, которым попыталась воспользоваться политическая и юридическая элита республик в составе Российской Федерации, обосновывая необходимость признания государственного суверенитета республик, что в конечном итоге замедляет процессы становления федеративной системы в России.
Ввиду того что принцип самоопределения народа относится к принципам международного права, его исследования в рамках теории государства и теории суверенитета крайне недостаточно, приходится констатировать отсутствие четких понятий и определений.
История формирования принципа самоопределения начинается в 50 - 60-е годы XIX в., когда десятками создавались и распадались государства, возникла необходимость обоснования права коренных народов (этносов) на самостоятельное определение своего политико-правового статуса. Признано, что территориальные субъекты федерации права на сецессию не имеют, но нации (в силу национального суверенитета) могут иметь право на сецессию, хотя и в значительной мере при согласии федерации (как это предусмотрено Конституцией Эфиопии 1994 г.). Мировая история знает примеры мирной (выход прибалтийских республик из состава СССР, Сингапура из Малайзии) и военной сецессии (Бангладеш, выход Северной Осетии из состава Грузии и др.).
В соответствии с точкой зрения А. Комарова "право нации на самоопределении можно было реализовать: для нации, находящейся в многонациональном государстве, это право означает остаться или выйти из нее; для нации, образующей обособленное государство, - право сохранить свою обособленность или право войти в состав другого государства при его согласии". По мнению ученого, "ставить этот принцип во главу угла внутреннего права суверенного государства - и не логично, и опасно".
Существуют и иные точки зрения. Ученый-правовед В.Е. Чиркин отмечает, что право на самоопределение народов не означает права на сецессию. Р.Г. Абдулатипов указывает, что право народов на самоопределение может иметь различную форму: "...как объединения, как объединение и реализация своих прав внутри существующего государства в тех или иных моделях договоренности, статуса, особого режима и т.д.".
Согласно источникам международного права право на самоопределение признается одним из основных принципов международного права. Не отрицая права на самоопределение как выражение суверенитета нации и народа, следует исходить из того, что международное право ограничивает его соблюдение требованиями принципов территориальной целостности и соблюдения прав человека.
Представляется, что отношения между субъектами федерации являются очень тесными, происходит переплетение хозяйственных связей, допускается перераспределение финансовых средств одного субъекта федерации другому путем предоставления ему субсидий, дотаций и т.п. Больно высока социальная цена за реализацию принципа права наций на самоопределение в федеративном государстве. Это разрыв хозяйственных связей, возникающие проблемы этнических меньшинств, конфликты, в том числе вооруженные, беженцы, нарушение прав человека, спад производства и многие другие. Поэтому одностороннее волеизъявление субъекта федерации по вопросу о его выходе не может устроить всех других членов федерации, поскольку при этом возможно нарушение их интересов и причинение им ущерба. В этом процессе необходимо дополнить волеизъявление субъекта федерации, поставившего вопрос о выходе из нее, согласием или утверждением со стороны федерации в целом.
Исходя из концепции федеративного государственного устройства, следуя идеями федерализма, народы России как субъекты, которым гарантируется равноправие и право на самоопределение, представляют собой такую территориальную и политическую общность, качественные характеристики которой позволяют им самоопределиться территориально и политически на правах составной части - субъекта Российской Федерации. Самоопределение народов в рамках федерации не подрывает территориальную целостность государства и позволяет развиваться национально-культурным меньшинствам, что крайне благоприятно влияет на политическую обстановку в государстве, при условии соблюдения принципов федерализма как субъектами, так и центром. Таким образом, федеративная организация государства не отрицает, в какой-то степени даже подразумевает проявление принципа самоопределения народов, однако ставит границы проявления данного принципа и приемлет только те формы самоопределения, которые соответствуют принципу территориальной целостности и единству федерации, а также не ущемляют права других народов, проживающих в данном государстве.
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что суверенитет в федерации имеет ряд особенностей.
Суверенитет в федеративном государстве приобретает дополнительное значения по сравнению с суверенитетом в унитарном государстве, для которого первостепенное значение имеет внешнеполитический, межгосударственный аспект суверенитета. В федерации особое значение уделяется внутригосударственному аспекту суверенитета. Научная концепция, подкрепленная международной практикой, позволяет сделать вывод о том, что суверенитет федеративного государства един и неделим, соответственно, субъекты в составе федерации не обладают государственным суверенитетом, а следовательно, не имеют права выхода из состава федерации в одностороннем порядке.
Принцип самоопределения народов в федеративном государстве необходимо сочетать с суверенитетом многонационального народа федерации, что предполагает ограничение его проявления рамками территориальной целостности и единства государства, т.е. формы выражения данного принципа не включают возможность выхода из состава федерации.
Федеративная форма государственного устройства, субъекты которого образованы с учетом национально-этнического фактора, основана на принципе самоопределения народов, но границы самоопределения народов ограничены рамками федеративного государства. Самоопределение многонационального народа в виде создания федеративного государства в данном случае не позволяет выйти из состава федерации отдельным народам и этносам, так как право самоопределения всего многонационального народа в данном случае имеет приоритет.
В современных условиях происходит переосмысление понятия государственного суверенитета, так как все большую распространенность получают системы международной организации, соглашения и декларации, которые не только охраняют, но и влияют на суверенитет отдельных стран. Таким образом, становление и совершенствование содержания государственного суверенитета как федеративных, так и унитарных государств - процесс развивающийся, находящийся в постоянном движении.
Как правило, наиболее активно отстаивают идею огосударствления этничности представители этнических элит, стоящих у власти или рвущихся во власть, ибо в государстве, построенном на этническом принципе, меньше конкуренции, больше шансов сохранить или получить власть. Эта идея становится мощной мобилизующей силой, главный лозунг такой мобилизации - национальное возрождение. Всякий этнонационализм склонен идеализировать прошлое своего народа, как злонамеренные действия могут трактоваться любые исторические события - колонизация, войны, естественная ассимиляция или интеграция культур и т.п. По определению М.О. Мнацаканяна, национально-этнический конфликт тогда становится реальностью, когда приобретает массовую основу и массовый характер, в основе которых лежит глубокая социокультурная мотивация. Его субъектами становятся этнически консолидированные группы населения, организованные и возглавляемые национальными движениями.
Поэтому на современном политическом пространстве России ярко заметны две конкурирующие идеи и политические стратегии - демократического государства и национальной (этнической) государственности.
Принцип формирования демократической коалиции идет от приоритета прав человека, а нация понимается как совокупность индивидуальных выборов жить в определенном сообществе. Во власть в этом случае попадает тот, кто представляется людям наилучшим выразителем личностных достоинств человека, общегражданских запросов, при этом совершенно неважно, представителем какого народа является человек.
Сторонники строительства национального государства претензии на власть формулируют от имени этноса-нации. Попасть во власть в этом случае имеет шанс лишь тот, кто рожден членом этой этнической группы.
Вместе с тем современная наука не выработала единого подхода к понятиям нации и национальности. Этимологически смысл слов "нация" и "этнос" совпадает, они обозначают племя, народ. Под этносом ныне понимается исторически сложившаяся устойчивая общность людей, обладающая совокупностью идентифицирующих признаков, самосознанием и самоназванием. Термин "нация" употребляется в Новое время для обозначения граждан республики, в отличие от подданных самовластного короля, впоследствии приобрел и этническую характеристику, но ни одна из концепций нации не стала общепризнанной.
Огосударствление этничности сегодня - основная тенденция практически во всех республиках бывшего СССР и Российской Федерации. Во многом она обусловлена серьезными межнациональными противоречиями общесоциологического (стремление к сохранению культурной самобытности как ответ на объективные процессы усиливающейся интернационализации) и конкретно-исторического характера.
Стремление развивать промышленное производство в национальных районах с господствующими патриархальными отношениями и мелкотоварным производством вынудило привлекать рабочую силу из центральных районов России. В 13 российских автономиях из 20 сформировались крупные русскоязычные общины, сократилась доля титульных народов. На фоне снижения рождаемости, усиления миграции чем дальше, тем больше это стало восприниматься как "засилье русских".
К негативным последствиям привели эти процессы и в сфере социально-классовой и профессиональной структуры. Русскоязычное население концентрировалось преимущественно в промышленном производстве, местное коренное - в аграрном секторе. Характерная для всех регионов страны несправедливость в распределении социальных благ между городом и деревней, будучи перенесенной на этническую почву, воспринималась в республиках с подчеркнутым этнополитическим акцентом. Недовольство социальной политикой оборачивалось межэтнической напряженностью.
Стремление быстрее ликвидировать культурную отсталость национальных регионов страны вызвало к жизни патерналистскую политику в сфере образования коренного населения и подготовки кадров. Режим наибольшего благоприятствования в получении высшего и среднего специального образования для молодежи коренных национальностей отчетливо просматривался во всех союзных и автономных республиках. Поскольку основу коренного населения многих республик составляли сельские жители, слабо затронутые промышленной революцией, то преимущественным спросом среди молодежи пользовались гуманитарные специальности. В результате к началу 90-х годов практически у всех народов сформировались значительные группы творческой интеллигенции (юристы, экономисты, учителя, врачи, журналисты, научные сотрудники, литераторы и т.п.), а это не могло не обострить конкуренцию в сфере трудоустройства.
Национальное движение как форма социального исторического явления в обществе кроме протеста против негативных явлений в социально-экономическом развитии отдельных этносов, в национальной политике сочетало в себе и право наций на самоопределение, которое трактовалось в зависимости от конкретных политических интересов, обостряя проблемы соотношения национальной и индивидуальной свободы, этнонациональной государственности и территориальной целостности.
Если в период становления советской государственности право наций на самоопределение трактовалось исходя из революционной целесообразности, и в этом проявлялась его значимость, то в постсоветский период этот принцип стали использовать для удовлетворения амбиций национальных элит, иных замыслов политических сил.
Несмотря на закрепление в Конституции принципов содействия партийному строительству, сегодня в стране нет "развитой партийной системы с балансами и противовесами".
Сложившаяся ситуация монопольного обладания властью со стороны одной партии не может не вызывать опасений. И не столько из-за пережитого страной в прошлом веке негативного опыта, сколько в силу объективных причин, неизбежно увеличивающих риск паралича государственного управления в условиях политической монополии. Даже руководство партии власти признает наличие симптомов уже начавшегося воплощения этого риска. Они следующие: во-первых, отсутствие мотивации и, как следствие, нежелание членов партии, избранных в законодательные органы, практически представлять интересы населения. Во-вторых, одобрение действий исполнительной власти и вносимых ею законопроектов без должного анализа с позиций соответствия последних интересам избирателей. В-третьих, снижение прозрачности обсуждений законопроектов внутри представительного органа и подотчетности избирателям. Наконец, как следствие изложенного, повышение коррупционности и криминализации государственной службы, спровоцированных ощущением безнаказанности и несменяемости государственных служащих. Это точно выразил Президент России Д. Медведев, охарактеризовав госаппарат в условиях политической монополии следующим образом: "...сам себе суд, сам себе партия и сам себе в конечном счете народ".
Несмотря на объявленные приоритеты: развитие политической системы и повышение роли партий как представителей интересов населения, реформа избирательного законодательства, проводившаяся в последнее десятилетие, скорее, соответствовала противоположным целям. В результате согласно опросам ВЦИОМ более половины россиян уверены, что без конкуренции политических партий, идей, лидеров страну ждет новый застой.
Реальное, а не декларативное обеспечение политической конкуренции во имя создания цивилизованной партийной системы в стране требует реформирования с этих позиций каждого этапа функционирования партии. Причем на многих этапах необходимо изменение не законодательства, но характера правоприменения.
Применительно к этапу регистрации политической партии очевидна необходимость законодательных изменений с целью ограничения оснований для отказа в регистрации партии и установления принципов реализации Министерством юстиции РФ контрольных полномочий при осуществлении регистрации. В сегодняшних реалиях сами представители Минюста подчеркивают, что "для отказа в регистрации партии достаточно любой ошибки в документах, вплоть до неправильно указанной даты рождения активиста". Убеждены, что такое регулирование и правоприменение не отвечают принципам справедливости, обоснованности и не способствуют развитию политической конкуренции.
Говоря с точки зрения развития политической конкуренции об избирательном процессе, важно отметить позитивную роль недавних законодательных изменений о постепенном снижении количества подписей избирателей, которые необходимо собрать партиям для участия в выборах депутатов Государственной Думы (150 тыс. подписей - для участия в выборах 2011 г.; 120 тыс. в дальнейшем).
Вместе с тем безальтернативность данного института при наличии возможности не допустить партию к участию в выборах, если в представленных ею листах обнаружится более 5% брака, не способствует политической конкуренции и снижает возможности народного представительства. По нашему мнению, следует вернуться к практике избирательного залога, который должен применяться наряду со сбором подписей для выдвижения той или иной партии на выборах в представительные органы. Институт избирательного залога исключает возможность отстранить от участия в выборах партию, вызывающую недовольство правящей элиты. Сложно признать аргументированным главный довод, которым официально обосновывалось исключение института залога из российского избирательного законодательства, - недопуск к избирательному процессу партий, не пользующихся реальной поддержкой электората. Число избирателей, поддерживающих ту или иную партию, позволят выявить непосредственно выборы, и если такое число будет минимальным, партия просто не сможет преодолеть избирательный барьер.
На этапе избирательной кампании необходимо ограничить неравенство партий, вызываемое использованием "административного ресурса", путем обеспечения жесткого и открытого для социального контроля запрета на участие в политической борьбе органов власти любых уровней и всех ветвей, фактического привлечения к ответственности за незаконную агитацию, за нарушение равенства партий при информационном обеспечении избирательной кампании, при проведении наглядной агитации. Технология использования "паровозов" в избирательных списках, по нашему мнению, не соответствует принципам добросовестной политической конкуренции (поскольку позволяет первым номерам избирательных списков, за которых фактически отдают свои голоса избиратели, отказаться от работы в представительном органе), а потому должна быть запрещена. Существующая система создает условия для торговли местами в списках, для проникновения в представительные органы криминальных элементов, лоббистов собственного бизнеса или коррупционеров.
В целом необходима инвентаризация избирательного законодательства с позиций обеспечения действия принципа допуска к политической борьбе любой партии, не призывающей к свержению конституционного строя, совершению иных тяжких преступлений либо разжиганию розни.
Таким образом, нынешняя посткризисная ситуация требует объединения потенциала всего населения для восстановления страны, а значит, и создания цивилизованной партийной системы, способной оформлять политические решения от имени всех социальных групп.


Заключение

Подводя итог работы необходимо остановится на некоторых вопросах, применительно к теме исследования.
Правовая идентичность может рассматриваться как усвоение, принятие индивидом, группой юридически значимых правил поведения (правовое сознание) и соотнесение своего поведения с этими правилами (правопользование, правовая деятельность). Другими словами, правовая идентичность может характеризоваться как принятие (частичное принятие) сложившихся нормативных (правовых) установок и совершение действий в соответствии с ними. Правовая идентичность строится на осознанном отношении к объекту идентификации. Субъект идентификации всегда активен. Его правовые предпочтения определяются его жизненными потребностями, общей культурой, включая правовую, наличием (отсутствием) правовых навыков и опыта.
В основе правовой идентичности может лежать тот или иной тип правопонимания (осознанно или бессознательно к оценке самого типа), а содержанием правовой идентичности могут быть разные правовые установки.
Представляется, что структура правовой идентичности может включать правовой идеал, знания о сложившейся правовой системе, ее оценку, правовую деятельность, правовую рефлексию.
Каждый человек имеет собственное представление об идеалах добра и справедливости, которое формируется прежде всего в семье, в процессе воспитания и образования. "Его глубочайшая идентичность, - пишет Э. Геллнер, - определяется отнюдь не его банковским счетом, родством или статусом, а культурой его воспитания". На эти представления не может не оказывать влияние среда, в которой живет индивид, происходит его социализация, включая социальную идентификацию, в том числе обусловленную этническим происхождением, конфессиональной принадлежностью. В этой связи трудно не согласиться с мнением С.В. Полениной о том, что "исламские представления о свободе, равенстве и справедливости во многом не совпадают с европейским их пониманием. Это касается не только общих категорий, но конкретных прав и свобод человека".
Независимо от конфессиональных предпочтений и типа правовой культуры важнейшей идеальной ценностью для человека являются его представления о личной свободе, ее пределах и принимаемых ограничениях.
Имея идеальное представление о праве, человек не может не сравнивать его с правовой системой страны своего проживания. Безусловно, она подвергается оценке и может восприниматься как полностью, так и частично. И правовое поведение индивида во многом будет зависеть от того, насколько правовая система, с одной стороны, основывается на универсальных правовых ценностях и принципах, а с другой - ориентируется на определенную культурно-правовую традицию.
В связи с этим возникает закономерный вопрос о соотношении универсального, общепринятого (общепризнанные принципы и нормы, как это записано в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ) и национального компонентов права как объектов идентификации. Сейчас уже не подвергается сомнению, что далеко не всеми западные либерально-демократические ценности воспринимаются как благо для конкретного человека или сообщества. Очевидно, следует согласиться с мнением тех исследователей, которые предупреждают, что "искусственный перенос западных ценностей в российском праве ведет к снижению уровня правосознания" и что демократия "важная, но не абсолютная ценность".
Вместе с тем Российская Федерация ратифицировала почти все международные документы о правах и свободах человека и гражданина, поэтому все чаще индивид, сообщество апеллируют к международным правозащитным институтам, когда не находят, по их мнению, справедливости в стране проживания. Например, обращаются в Европейский суд по правам человека, который осуществляет свою деятельность на основе Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Таким образом, рефлексия как размышление, порой противоречивое и полное сомнений, по поводу права, его роли в жизни человека, а также правового положения индивида (группы) является неотъемлемым компонентом правовой идентичности. Именно на этом этапе может происходить коррекция правовой идентичности в ту или иную сторону. Неудовлетворенность социально-экономическим положением, утрата доверия к государственно-правовым институтам защиты прав человека могут привести к маргинализации личности, которая может нести угрозу как обществу, так и государству, породить правовой нигилизм. Следует оговориться, что правовой нигилизм не рассматривается нами как проявление правовой идентичности, поскольку является деструктивным социальным феноменом, "суть которого - негативное отношение к праву, неверие в его потенциальные возможности решать назревшие проблемы; игнорирование требований, установленных законом".
Личность, сообщество (коллектив, группа) являются участниками самых разнообразных общественных отношений. Современная жизнь порождает множество, как пишет М.В. Шугуров, "мелких" идентичностей, которые затрудняют самоидентификацию человека в целом и осложняют его "взаимодействие (общение, обращение)" с правом, "происходит утрата онтологически первоструктур личности, необходимых как для нее самой, так и для ее же "собственного" - отнюдь не метафорически-условного - правового бытия".
Представляется, что рассмотрение правовой идентичности на основе социально-ролевого и статусно-правового критериев поможет решению проблемы стабилизации (определению границ) субъекта права. Правовая идентичность может рассматриваться как совокупность юридически значимых (правовое сознание, правовая психология, правовое поведение "небезразличны по отношению к праву", поэтому являются юридически значимыми) признаков, характеризующих субъект права и определяющих его тождественность самому себе в процессе развития. При этом тождество в теории идентичности не предполагает полного, абсолютного совпадения явления с самим собой в каждый конкретный момент, но позволяет определять себя как отличного от других.
Выделив в качестве субъектов идентичности индивида, коллектив (группу, сообщество), мы можем говорить о них и как о субъектах права, которое рассматриваем как "обязывание к определенному образу жизни" и как общий объект идентификации. Вместе с тем понимая, что оно не является единственным, хотя и важным, социальным (нормативным) регулятором и может корректироваться в зависимости от исторических, этнических, религиозных и иных условий.
Соглашаясь, что "идентификация с рациональным правом, как известно, свойственна европейскому человеку: она доминантна и единственно легитимна", мы не можем отрицать роль позитивного права в формировании правовой идентичности населения России. При этом с позиций правовой идентичности существенно важно иметь в виду, что "регулятивный эффект, - отмечают ученые-юристы, - дает не собственно законодательство, а, скажем, состояние лояльности, мыслительная, эмоциональная деятельность человека, его вера в закон и связанные с этим условности. Добавим сюда и веру в торжество справедливости, в неотчуждаемость прав, убеждение в том, что нормы права есть веления, непременно обеспеченные ответственностью на случай неисполнения, и прочее из области должного, что привычно принимают за неизбежное или сущее".
Рассмотрение вопроса прав человека в дискурсе правовой идентичности должно осуществляться с учетом не только правовой традиции, но и исторических условий. Переживаемый Россией переходный период породил множественные трансформации, которые коснулись и прав человека, и правовой идентичности. В последние годы исследователи указывают на необходимость возвращения историзма в социальные и гуманитарные науки. Трудно отрицать, что многие правовые ценности (в том числе в сфере прав личности), культивируемые в советское время, с одной стороны, утратили свое значение, а с другой - перестали поддерживаться государством. Особенно это коснулось социальной сферы и тех людей, которые нуждаются в особой защите со стороны государства, прежде всего дети, пожилые люди. Последние особенно остро переживают правовые трансформации, поскольку их правовая идентичность формировалась в иных взаимоотношениях общества и власти, в рамках патерналистской модели, когда "общество выступало (и рассматривало себя) именно как объект социального процесса, воспринимая власть как субъект", тогда как сейчас "определяющей чертой гражданской социальной конфигурации является особый способ взаимоотношений общества и власти, при котором общество становится субъектом политического процесса, а власть становится инструментом для реализации общественного интереса". Характерными в этом плане представляются усилия Российской Федерации по обеспечению правопритязаний общества в социальной сфере.
Заслуживает внимания мнение В.И. Крусса о том, что для идентификации сменяющих друг друга поколений россиян важнейшее значение имеют конституционные ценности, которые выступают объективным индикатором индивидуальной и общенародной идентичности и важным средством социокультурного самосохранения в условиях глобализации. В целях признания аксиологического значения Конституции государство должно проводить правовую образовательную и просветительскую работу, используя для этого и возможности гражданского общества.
Институты гражданского общества могут не только выступать инструментом формирования правового сознания, правовой культуры, но и влиять на правотворчество и выступать заказчиком нормативных установок (в данном случае речь идет о позитивном праве). Такие возможности уже урегулированы российским законодательством и имеют тенденцию к расширению. При этом следует иметь в виду, что при формировании нормативных установок, могущих стать объектами правовой идентификации, должен существовать общественный контроль государства, которое, к сожалению, "признает и поддерживает одни идентификационные проекты и игнорирует другие", нередко не считаясь с общественным мнением.
Конечно, поднимаемые в данной работе вопросы не могли получить всестороннего рассмотрения, но были обозначены как новые направления, новые подходы научных исследований правового статуса индивида и коллектива, способов его обеспечения и реализации, повышения правовой культуры, возможностей и особенностей формирования и влияния на правовое сознание и юридически значимое поведение субъектов права в дискурсе правовой идентичности как важного компонента самоопределения и целостности личности.

















Список использованных источников и литературы

Нормативно-правовые акты
1. Всеобщая декларация прав человека, Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 41/117 от 4 декабря 1986 г. // СПС КонсультантПлюс, 2011.
2. Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, принятая 24 октября 1970 г. (преамбула, ст. 1, 2). // СПС КонсультантПлюс, 2011.
3. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ) // Российская газета, N 7, 21.01.2009.
4. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 04.10.2011) // Российская газета, N 113, 18.06.1996, N 114, 19.06.1996, N 115, 20.06.1996, N 118, 25.06.1996.
5. Послание Президента РФ Федеральному Собранию 2008 г. // СПС КонсультантПлюс, 2011.
6. Послание Президента РФ Федеральному Собранию "Об укреплении Российского государства (основные направления внутренней и внешней политики)" // Российская газета. 1994. 25 февраля.
7. Концепция приграничного сотрудничества в Российской Федерации, утверждена распоряжением Правительства Российской Федерации от 9 февраля 2001 г. N 196-р. // СПС КонсультантПлюс, 2011.
Литература на русском языке
Специальная литература
8. Абдулатипов Р.Г. Федералогия. СПб.: Питер, 2004.
9. Абдулатипов Р.Г. Национальный вопрос и государственное устройство России. М., 2000.
10. Абдулатипов Р.Г., Болтенкова Л.Ф. Опыты федерализма. М., 1994.
11. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М.: Наука. 1983.
12. Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М., 1973.
13. Булгаков С.Н. Христианский социализм. Новосибирск: Наука. 1991.
14. Представительная демократия и электорально-правовая культура / Под общ. ред. Ю.А. Веденеева и В.В. Смирнова. М.: Весь Мир, 1997.
15. Первый электоральный цикл в России (1993 - 1996) / Общ. ред.: В.Я. Гельман, Г.В. Голосов, Е.Ю. Мелешкина. М.: Издательство "Весь Мир", 2000.
16. Гулиев М.А., Коротец И.Д., Чернобровкин И.П. Этноконфликтология. М., 2007.
17. Гумилев Л.Н. Этносфера: История людей и история природы. М., 1993.
18. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли. Л., 1989.
19. Даль Р. О демократии. М.: Аспект-пресс, 2000.
20. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М., 1996.
21. Кисс Э. Этничность и власть в полиэтническом государстве. Отв. ред. В.А. Тишков. М.: Наука, 1994.
22. Кола Д. Политическая социология / Пер. с франц.; предисл. А.Б. Гофмана. М.: Издательство "Весь Мир"; "ИНФРА-М", 2001.
23. Комарофф Дж. Этничность и власть в полиэтнических государствах. М.: Наука, 1994.
24. Левин И.Д. Суверенитет. М., 1948.
25. Лепешкин А.И. Советский федерализм. М., 1977.
26. Макуев Р.Х. Глобализация и человеческий фактор в эволюции Российского правового государства. Орел: Издательство ОРАГС, 2007.
27. Малахов В. Скромное обаяние расизма. М.: Модест Колеров — ДИК. 2001.
28. Малахов В. Расизм в языке социальных наук. СПб: Алетейя, 2002.
29. Матузов Н.И. Личность, политика, право // Теория политики (Общие вопросы). Саратов: Изд-во Сарат. юрид. ин-та, 1994.
30. Мельвиль А.Ю. Демократические транзиты (теоретико-методологические и прикладные аспекты). М.: МОНФ, 1999.
31. Мирошниченко О.П. Этносоциальные конфликты как предмет социально-философского рассмотрения: подход к проблеме // Вестник МГОУ. Серия "Философские науки" (выпуск в серии N 8 - 9). N 3 - 4. М.: Изд-во МГОУ, 2007.
32. Михайлов Р. Ведущие российские организации о проблеме асимметричности Российской Федерации // Асимметричность Федерации. М., 1997.
33. Мнацаканян М.О. Этносоциология: нации, национальная психология и межнациональные конфликты: Учеб. пособие для студентов. М.: АНКИЛ, 1998.
34. Мухаметшина Н.С. Трансформации национализма и "символьная элита": Российский опыт. Самара, 2003.
35. Проблемы суверенитета в Российской Федерации. М., 1994.
36. Рокар М. Трудиться с душой. М.: Международные отношения, 1990.
37. Скворцов Н.Г. Проблема этничности в социальной антропологии. СПб.,: Издательство С.-Петербургского университета, 1997.
38. Современный словарь иностранных слов. М., 1992.
39. Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии. М.: Аспект Пресс, 2001.
40. Тилли Ч. Демократия. М.: АНО "Институт общественного проектирования", 2007.
41. Тишков В.А. Интервью 25 января 1994 г. М.: ИСИ РАН. 1994.
42. Токарев С.А. Этнологические исследования за рубежом М: Наука. 1973.
43. Токвиль А. Демократия в Америке. М., 1992.
44. Халипов В.Ф. Власть: Словарь. М., 1997.
45. Хамутаев В.А. Национальный вопрос в Бурятии. 1980 - 2000-е гг. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2008.
46. Хобсбаум Эрик Национализм. (Взгляд из-за рубежа). М.: Российская академия государственной службы при Президенте РФ, Информационно-аналитический центр, научно-информационный отдел, 1995.
47. Цокуренко С.С. Насилие в процессе этнических конфликтов на Юге России: Автореф дис. к.ф.н. Краснодар, 2008.
48. Чалдини Дж. Психология влияния / Серия "Мастера психологии". СПб.: Питер, 2006.
49. Чиркин В.Е. Современное федеративное государство. М., 1997.
50. Чиркин В.Е. Современный федерализм: сравнительный анализ. М., 1995.
51. Штомпка П. Социология социальных изменений / Пер. с англ. А.С. Дмитриева. М.: Аспект Пресс, 1996.
52. Явлинский Г.А. Периферийный капитализм. Лекции об экономической системе России на рубеже XX - XXI веков. М.: ЭПИцентр; Интеграл-Информ, 2003.
53. Ясин Е. Приживется ли демократия в России. М.: Новое издательство, 2005.
Периодические издания
54. Арутюнов Л.С, Касьяненко М.А. Профилактика асоциальных проявлений этнического характера в молодежной среде // Вопросы ювенальной юстиции. 2007. N 5.
55. Брук С.И., Кабузан В.М. Динамика и этнический состав населения России в эпоху империализма (Конец XIX в. - 1917 г.) // История СССР. 1980. N 3.
56. Васильева К. Оппозиция как атрибут демократии // Новые известия. 2006. 19 октября.
57. Веффорт Ф. Что такое "новая демократия"? // Международный журнал социальных наук. 1993. N 3.
58. Дамдинов Б.Д. Система принципов федеративного устройства России // Сибирский юридический вестник. 2003. N 4.
59. Доржиева Э.В. Некоторые особенности государственного устройства Российской Федерации // Современное право. 2004. N 4.
60. Журавлев А., Комарова В. Федерация и суверенитет в России // Право и жизнь. 2000. N 30.
61. Здравомыслов А.Г., Цуциев А.А. Этничность в постсоветском пространстве: соперничество теоретических парадигм // Социологический журнал, 2003, № 3.
62. Ивайловский Д.А. К вопросу о национальном движении в России: история и современность // Государственная власть и местное самоуправление. 2009. N 12.
63. Королева-Конопляная Г.И. В поисках средства соединения разделенного // Федерализм. 1996. N 3.
64. Крупнов Ю.В. Кто такие русские? // Русский Переплет, 10.08.2002
65. Ленин В.И. О национальной гордости великороссов (12 декабря 1914 г.) // О государстве и праве. Т. 1.
66. Ленин В.И. О праве наций на самоопределение (из статьи, февраль - май 1914 г.) // О государстве и праве. Т. 1.
67. Марченко М.Н. Государственный суверенитет: проблемы определения понятия и содержания // Правоведение. 2003. N 1.
68. Меркель В., Круассан Л. Формальные и неформальные институты в дефектных демократиях // Политические исследования. 2002. N 1.
69. Мизулин М.Ю. Плюрализм как онтологическое начало политики // Политический плюрализм в современной России. М.: Издательский дом "Человек и карьера", 2001.
70. Миллер А. Украина как национализирующееся государство // Proet Contra. 1997. Т. 2. N 2.
71. Мухаметшина Н.С. Основные элементы националистической идеологии // Вестник Самарского государственного университета. 2004. N 1(31).
72. Национальный вопрос и межнациональные отношения в СССР: история и современность // Вопросы истории. 1989. N 5.
73. Пастухова Н.Б. Об особенностях становления и развития государственного суверенитета современной России // Государство и право. 2007. N 8.
74. Пастухова Н.Б. О многообразии подходов к трактовке и понятию суверенитета // Государство и право. 2007. N 12.
75. Пушкарская А., Хамраев В. Валерия Зорькина беспокоит Конституция // Коммерсантъ. 2009. 22 мая.
76. Родин И. Олег Морозов: монополия Единой России - это навсегда // Независимая газета. 2004. 7 июня.
77. Рощин С.К. Проблема этноцентризма: теория и политическая действительность XX века // Расы и народы (современные этнические и расовые проблемы). 1999. N 23.
78. Сартори Дж. Вертикальная демократия // Политические исследования. 1993. N 2.
79. Симонян Г.Р. Механизм обеспечения интересов субъектов Российской Федерации в деятельности федеральных органов государственной власти // Журнал российского права. 2006. N 3.
80. Суверенитет в государственном и международном праве // Государство и право. 1995. N 5.
81. Тирмастэ М.-Л. Минюст не будет отказываться от отказной практики // Коммерсантъ. 2009. 29 июля.
82. Ушаков Н.А. Суверенитет и его воплощение во внутригосударственном и международном праве // Московский журнал международного права. 1994. N 2.
83. Федорчуков Я.Ф., Калякин О.А. К вопросу о правовом статусе этнических групп // Единство народа Республики Молдова и проблемы идентификации этносов. Кишинев, 2000.
84. Хабиров Р.Ф. Концептуальное оформление представлений о сущности и содержании суверенитета // История государства и права. 2007. N 21.
85. Чиркин В.Е. Российская Федерация и ее субъекты: проблема укрепления государственности // Государство и право. 2001. N 7.
86. Эбзеев Б.С., Карапетян Л.М. Российский федерализм: равноправие и асимметрия конституционного статуса субъектов // Государство и право. 1995. N 3.
Литература на английском языке
87. A. Smith. Theories of Nationalism. L., 1971, A. Smith. Nationalism in Twentieth Century. Oxford, 1979, A. Smith. The Ethnic Revival in the Modern World. Cambridge, 1981, A. Smith. The Ethnic Origin of Nation, Oxford, 1986.
88. A. Smith. National Identity. L., 1991.
89. B. Anderson. Imagined Communities: Reflection on the Origin and Spread of Nationalism. L., 1983.
90. Hall John A . Diagnoses of Our Time . London , 1981.
91. Gellner E. Thought and Change. L., 1964. Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991.
92. Kohn H. Nationalism: its Meaning and History. Princeton, 1955. Kohn H. The Idea of Nationalism. New York, 1967.
93. Macfarlane Alan . The Origins of English Individualism . Oxford , 1978.
94. Mishler W., Rose R. Trajectories of Fear and Hope. Support for Democracy in Post-Communist Europe // Comparative Political Studies. 1996. Vol. 28. N 4. Jan.
95. М. Sahlins. Uso у abuso de la biologia. Madrid: Siglo XXI Ed., 1990.
96. Plamenatz John. Two types of Nationalism. — E. Kamenka (ed.). Nationalism. The Nature and Evolution of an Idea. London , 1973.
97. Rawls Jones. The Priority of Right and Ideas of Good // Philosophy and Public Affairs. 1988. Vol. 17. N 4.
98. Trevor-RoperH. Jewish and other Nationalism. London , 1962.
Интернет-ресурс
99. Голунов С.В. Этническая миграция в Российскую Федерацию: проблема пограничной безопасности? // http://www.ino-center.ru/news/doc197_goiunov.pdf.
100. Ремизов М. Национализм умер, да здравствует национализм! // http://www.archipelag.ru/geoculture/new_ident/geocultruss/nationalism/
101. О'Доннелл Г. Делегативная демократия. // URL: http://Polit.msk.su/library/dem/odonnell.html#_ftn1.
102. http:// www.intellectuals. ru/malakhov/izbran/9nost.htm.
103. http://www.perepis2002.ru
104. http://www.pereplet.ru/text/krupnov09aug02.html.
105. http:// www.traditio.ru›wiki/Национализм_(типология)
http://www.washprofile.org.

Шарифов М.Ш. Соотношение государственного суверенитета и государственной власти // Юридическое образование и наука, 2009, N 2.С.12.
Э. Кисс. Национализм реальный и идеальный. Этническая политика и полит. процессы. В кн.: Этничность и власть в полиэтническом государстве. Отв. ред. В.А. Тишков. М.: Наука, 1994, С. 136 - 137.
Цит. по Скворцов Н.Г. Проблема этничности в социальной антропологии. СПб.,: Издательство С.-Петербургского университета, 1997, С. 148.
Эрик Хобсбаум. Национализм и этничность. В кн.: Национализм. (Взгляд из-за рубежа). М.: Российская академия государственной службы при Президенте РФ, Информационно-аналитический центр, научно-информационный отдел, 1995, С. 84.
Там же, с. 86.
A. Smith. Theories of Nationalism. L., 1971, A. Smith. Nationalism in Twentieth Century. Oxford, 1979, A. Smith. The Ethnic Revival in the Modern World. Cambridge, 1981, A. Smith. The Ethnic Origin of Nation, Oxford, 1986, A. Smith. National Identity. L., 1991.
B. Anderson. Imagined Communities: Reflection on the Origin and Spread of Nationalism. L., 1983.
Gellner E. Thought and Change. L., 1964. Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991.
Kohn H. Nationalism: its Meaning and History. Princeton, 1955. Kohn H. The Idea of Nationalism. New York, 1967.
М. Sahlins. Uso у abuso de la biologia. Madrid: Siglo XXI Ed., 1990.
В.А. Тишков. Интервью 25 января 1994 г. М.: ИСИ РАН. 1994.
В. Малахов. Скромное обаяние расизма. М.: Модест Колеров — ДИК. 2001. (http://intellectuals. ru/malakhov/izbran/9nost.htm). С.72-73.
Ю.В. Бромлей. Очерки теории этноса. М.: Наука. 1983.С.34.
С.А. Токарев. Этнологические исследования за рубежом М: Наука. 1973.С.201.
Л.Н. Гумилев. Этногенез и биосфера земли. Л., 1989.С.233.
А.Г. Здравомыслов, А.А. Цуциев. Этничность в постсоветском пространстве: соперничество теоретических парадигм // Социологический журнал, 2003, № 3.
В. Малахов. Расизм в языке социальных наук. СПб: Алетейя, 2002. С.87.
Там же
С.Н. Булгаков. Христианский социализм. Новосибирск: Наука. 1991.С.171.
Л.Н. Гумилев. Этногенез и биосфера земли. Л., 1989.С.291.
Л.Н. Гумилев. Этногенез и биосфера земли. Л., 1989.С.294.
А.Г. Здравомыслов, А.А. Цуциев. Этничность в постсоветском пространстве: соперничество теоретических парадигм // Социологический журнал, 2003, № 3.
Ю.В. Крупнов. Кто такие русские? // Русский Переплет, 10.08.2002 // http://www.pereplet.ru/text/krupnov09aug02.html.
М. Ремизов. Национализм умер, да здравствует национализм! // http://www.archipelag.ru/geoculture/new_ident/geocultruss/nationalism/
В. Малахов. Расизм в языке социальных наук. СПб: Алетейя, 2002.
Дж. Комарофф. Этничность и власть в полиэтнических государствах. М.: Наука, 1994.С.65.
Мухаметшина Н.С. Основные элементы националистической идеологии // Вестник Самарского государственного университета. 2004. N 1(31). С. 55.
Мухаметшина Н.С. Трансформации национализма и "символьная элита": Российский опыт. Самара, 2003. С. 20.
Современный словарь иностранных слов. М., 1992. С. 403.
Камаселла Т. Национализм // Глобалистика: Энциклопедия / Гл. ред. И.И. Мазур, А.Н. Чумаков; Центр научных и прикладных программ "ДИАЛОГ". М.: ОАО Издательство "Радуга", 2003. С. 672.
Тишков В.А. Забыть о нации (Постнационалистическое понимание национализма) // Вопросы философии. 1998. N 9. С. 18.
Тишков В.А. Концептуальная эволюция национальной политики в России // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. М., 1996. N 10. С. 17.
Верховский А., Прибыловский В. Национал-патриотические организации в России. История, идеология, экстремистские тенденции. М., 1996.; Верховский А., Михайловская Е., Прибыловский В. Национализм и ксенофобия в российском обществе. М., 1998.
Гулиев М.А., Коротец И.Д., Чернобровкин И.П. Этноконфликтология. М., 2007. С. 34.
Арутюнов Л.С, Касьяненко М.А. Профилактика асоциальных проявлений этнического характера в молодежной среде // Вопросы ювенальной юстиции. 2007. N 5. С. 19.
Ницше Ф. Воля к власти. М., 2005. С. 368.
Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. Весь мир. М., 2003. С. 192.
Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. СПб., 2000. С. 72 - 73. Ср. с. 243.
Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. СПб., 2000. С. 425.
Юнгер Э. Тотальная мобилизация // Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. СПб., 2000. С. 450.
Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. СПб., 2000. С. 398.
Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. СПб., 2000. С. 322.
Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. СПб., 2000. С. 391.
Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. СПб., 2000. С. 425 - 426.
Понятие "этноцентризм" ввел в научный оборот У. Самнер в работе "Народные обычаи" (1906 г.).
Гулиев М.А., Коротец И.Д., Чернобровкин И.П. Указ. раб. С. 9.
Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М., 1973. С. 31.
Гумилев Л.Н. Указ. соч. С. 540.
Там же. С. 501.
Там же. С. 519, 541.
Федорчуков Я.Ф., Калякин О.А. К вопросу о правовом статусе этнических групп // Единство народа Республики Молдова и проблемы идентификации этносов. Кишинев, 2000. С. 215.
Многими философами было подмечено, что в социализме всегда была сильна религиозная составляющая, а сам социализм неизбежно был предметом веры. Например, Бердяев, рассуждая о "научном", атеистическом социализме, подчеркивал, что он "не есть только наука и политика, он есть также вера, религия. И на этом основана его сила" (цит. по: Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 83).
Биценко А. В Мальцевской женской каторжной тюрьме 1907 - 1910 гг. (к характеристике настроений) // Каторга и ссылка. 1923. N 7. С. 195 - 196.
Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995. С. 312.
Лукашева Е.А. Общая теория прав человека. М.: НОРМА, 1996. С. 23.
Бердяев Н.А. Судьба России. М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 2000. С. 354.
Бердяев Н. Судьба России. М., 1990. С. 316, 317.
Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1990. С. 500.
Гумилев Л.Н. Биография научной теории, или Автонекролог // Знамя. 1988. N 4. С. 212.
Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. С. 226.
Berghe P.L. Van den. The Ethnic Phenomenon. New York, 1981. P. 239.
Бромлей Ю.В. Человек в этнической (национальной) системе // Вопросы философии. 1988. N 7. С. 17.
Четвернин В.А. Государство: сущность, понятие, структура, функции // Проблемы общей теории права и государства: Учебник для вузов / Под ред. В.С. Нерсесянца. М., 1999. С. 545.
Там же.
Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб., 2004. С. 141.
Там же. С. 141 - 142.
Mancini P. Della nazionalita come fondamento del dirito delle geni. Torino, 1850. P. 39. Цит. по: Оль П.А., Ромашов Р.А. Нация (генезис понятия и вопросы правосубъектности). СПб., 2002. С. 45 - 46.
На индивидуальном уровне этому корреспондирует право человека свободно определять свою национальную принадлежность (ч. 1 ст. 26 Конституции РФ).
Еллинек Г. Указ. соч. С. 142 - 143.
Юсуповский А.М. Стратегические проблемы национального развития: к сравнительному анализу приоритетов государственной национальной политики // Государственная власть и местное самоуправление, 2008, N 4.С.12.
Кустарев А. Нация: кризис проекта и понятия // Pro et Contra. 2007. N 3(37). С. 71 - 72.
Brzezinski Z. Post-Communist Nationalism // Foreign Affairs. Vol. 68. 1989/90. N 5. P. 2.
Тишков В.А. Национальность - коммунист? (Этнополитический анализ КПСС) // Полис. 1991. N 1(2).
Тынянова О.Н. Сила и слабость вертикали власти // Россия в глобальной политике. 2008. N 4.
Проблемой является не только этнопредставительство в органах представительной власти, но и в органах исполнительной власти. См.: Иванов Е.В. Этничность и власть // Золотой Лев. 2007. N 138 - 139.
Тишков В.А. Реквием по этносу // Российская газета. 2005. 6 июля.
Тишков В.А. Россия как многонациональная общность и перспективы межэтнического согласия: Информационно-аналитическая записка / Совет Федерации, Комитет по делам Федерации, Федеративному договору и региональной политике. 30 января. 1995. С. 7 - 14.
Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М., 1996. С. 60.
Дзапшба Ф.З. Федерализм: современная теория и политическая практика / Под ред. В.М. Долгова. Саратов, 1999. С. 184.
Малахов В.П. Самопротиворечивость идей в русской философии права // Философия права в России: история и современность: Материалы третьих философско-правовых чтений памяти академика В.С. Нерсесянца. М., 2009. С. 34 - 47.
Малахов В.П. Концепция философия права: Научное издание. М., 2007. С. 318.
Хайек Ф. Дорога к рабству. Вопросы философии. 1990. N 12.
Habermas J. Between Facts and Norm. Cambridge, 1996.
Альтерматт У. Этнонационализм в Европе. М., 2000. С. 250 - 252.
Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М., 1999
Дахин В.Н. Глобализация и культурно-идеологический кризис современного мира // Глобализация и перспективы современной цивилизации. М., 2005.
Межуев В.М. Модернизация и глобализация: два проекта "эпохи модерна" // Глобализация и перспективы современной цивилизации. М., 2005.
rus-obr.ru›opinions/661
rus-obr.ru›opinions/661
rus-obr.ru›opinions/661
pandoraopen.ru›2011-02-17/medvedev…merkel…sarkozi
pandoraopen.ru›2011-02-17/medvedev…merkel…sarkozi
pandoraopen.ru›2011-02-17/medvedev…merkel…sarkozi
Астафьева О.Н. Многообразие моделей этнокультурной идентичности в современной информационно-коммуникативном пространстве // Глобализация и перспективы современной цивилизации. М., 2005.
Морозов В.В. Глобализация и перспективы современной цивилизации // Философские науки. 2006. N 4. С. 144.
Блюменкранц М. Глобальные проблемы современного культурного процесса // Вопросы философии. 2006. N 5. С. 162.
Верховский А., Прибыловский В. Национал-патриотические организации в России. История, идеология, экстремистские тенденции. М., 1996.; Верховский А., Михайловская Е., Прибыловский В. Национализм и ксенофобия в российском обществе. М., 1998.
Камаселла Т. Национализм // Глобалистика: Энциклопедия / Гл. ред. И.И. Мазур, А.Н. Чумаков; Центр научных и прикладных программ "ДИАЛОГ". М.: ОАО Издательство "Радуга", 2003. С. 672.
Тишков В.А. Забыть о нации (Постнационалистическое понимание национализма) // Вопросы философии. 1998. N 9. С. 18.
Тишков В.А. Концептуальная эволюция национальной политики в России // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. М., 1996. N 10. С. 17.
Что достаточно убедительно обосновал Э. Смит и другие представители примордиализма.
Сидорина Т.Ю., Полянников Т.Л. Национализм: теория и политическая история: Учебное пособие для вузов. М.: Изд. дом ГУ - ВШЭ, 2006. С. 336.
Абдулатипов Р. Россия на пороге XXI века. Состояние и перспективы федеративного устройства. М.: Славянский диалог, 1996. С. 232 - 233.
Конституция Российской Федерации. СПб., 2005. С. 4.
Декларация Всероссийской партии монархического центра // Верховский А., Прибыловский В. Национал-патриотические организации в России. История, идеология, экстремистские тенденции. М., 1996. С. 311.
Севастьянов А.Н. "Россия - для русских!". Третья сила: русский национализм на авансцене истории. М.: Книжный мир, 2006. С. 14.
В особенности та часть этой партии, которая отказалась признать объединение с "Партией Жизни" и "Партией пенсионеров". После объединения программа партии "Родина" стала более умеренной. Однако такие лидеры партии, как Д. Рогозин или А. Савельев, стали даже еще более радикальны по "русскому вопросу". В настоящее время они воссоздали организацию "Конгресс Русских Общин" и представляют наряду с "Движением Против Нелегальной Иммиграции" одну из наиболее влиятельных сил русского национализма.
Русская идея на языке законов России. Материалы парламентских слушаний 15 октября 1996 г. Стенограмма. М.: Издание Государственной Думы РФ, 1997. С. 37, 38.
Кольев А.Н. Нация и государство. Теория консервативной реконструкции. М.: Логос, 2005. С. 466 - 467.
Бабурин С.Н. Императив выживания нации // Официальный сайт Партии Национального Возрождения "Народная воля" // Режим удаленного доступа: http://www.partia-nv.ru/articles/2006/a260106.html.
Основы социальной концепции ВОПД РНЕ // Официальный веб-сайт Всероссийского общественного патриотического движения "Русское Национальное Единство" // Режим удаленного доступа: http://www.rne.org/org.shtml.
Программа Русского Общенационального Союза // Официальный веб-сайт Русского Общенационального Союза // Режим удаленного доступа: http://www.rons.ru/prog.htm.
Программа ЛДПР // Официальный веб-сайт ЛДПР // Режим удаленного доступа: http://www.ldpr.ru/ldpr/programm/.
Зюганов Г. Спасаемся и выйдем на верную дорогу. Обращение к русскому народу // Завтра. 2003. 3 сентября. С. 1.
Программа партии КПРФ // Официальный сайт КПРФ // Режим удаленного доступа: http://www.cprf.ru/party/program/.
Лимонов Э. Другая Россия // Режим удаленного доступа: http://www.nbp-info.ru/new/lib/lim_anotherrus/22.html.
Лимонов Э. Другая Россия // Режим удаленного доступа: http://www.nbp-info.ru/new/lib/lim_anotherrus/23.html.
Основы русизма // Официальный веб-сайт Народной Национальной Партии. // Режим удаленного доступа: http://rusrepublic.ru/nnpr1/books/osnrus.htm.
Программа-максимум в построении русистского общества // Официальный веб-сайт Народной Национальной Партии // Режим удаленного доступа: http://rusrepublic.ru/nnpr1/books/osnrus.htm.
Широпаев А. Русский путь сегодня: имперство или сепаратизм? // Я - Русский. 2002. N 22. С. 2.
Широпаев А. Им нужна другая Россия, а нам другая страна // Живой журнал (сетевой ресурс) // Режим удаленного доступа: http://lj.rossia.org/users/shiropaev/.
Широпаев А. Новый русский национализм // Живой журнал (сетевой ресурс) // Режим удаленного доступа: http://lj.rossia.org/users/shiropaev/.
Официальный веб-сайт Национал-Социалистического Движения "Славянский Союз" // Режим удаленного доступа: http://www.demushkin.com/engine/index.php?s=15.
Пчелинцев А., Кожевникова Г., Монахов В. Прикладная конфликтология для журналистов. М., 2007. С. 34.
Пчелинцев А., Кожевникова Г., Монахов В. Указ. соч. С. 3.
Абдулатипов Р.Г. Национальная идея и национализм // Этнополитический вестник. 1995. N 3.
Арутюнов Л.С., Касьяненко М.А. К вопросу о правомерности употребления средствами массовой информации термина "лицо кавказской национальности" // Гражданин и право. 2008. N 8.
Паскачев А.Б. География конфликта: Кондопога, Ставрополь, Москва // Мнение. 2007. N 6.
Мирошниченко О.П. Этносоциальные конфликты как предмет социально-философского рассмотрения: подход к проблеме // Вестник МГОУ. Серия "Философские науки" (выпуск в серии N 8 - 9). N 3 - 4. М.: Изд-во МГОУ, 2007. С. 54 - 60.
http://www.perepis2002.ru
Абдулатипов Р.Г., Болтенкова Л.Ф. Опыты федерализма. М., 1994.
Эбзеев Б.С., Карапетян Л.М. Российский федерализм: равноправие и асимметрия конституционного статуса субъектов // Государство и право. 1995. N 3. С. 5.
Чиркин В.Е. Современный федерализм: сравнительный анализ. М., 1995. С. 33.
Михайлов Р. Ведущие российские организации о проблеме асимметричности Российской Федерации // Асимметричность Федерации. М., 1997. С. 49 - 54.

Голунов С.В. Этническая миграция в Российскую Федерацию: проблема пограничной безопасности? // http://www.ino-center.ru/news/doc197_goiunov.pdf.
Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М., 1996. С. 164 - 167.
Чиркин В.Е. Современное федеративное государство. М., 1997. С. 34.
Журавлев А., Комарова В. Федерация и суверенитет в России // Право и жизнь. 2000. N 30.
Пастухова Н.Б. Об особенностях становления и развития государственного суверенитета современной России // Государство и право. 2007. N 8. С. 90.
Проблемы суверенитета в Российской Федерации. М., 1994. С. 4.
Лепешкин А.И. Советский федерализм. М., 1977. С. 259 - 260.
Марченко М.Н. Государственный суверенитет: проблемы определения понятия и содержания // Правоведение. 2003. N 1. С. 190 - 196.
Хабиров Р.Ф. Концептуальное оформление представлений о сущности и содержании суверенитета // История государства и права. 2007. N 21. С. 11.
Пастухова Н.Б. О многообразии подходов к трактовке и понятию суверенитета // Государство и право. 2007. N 12. С. 80.
Макуев Р.Х. Глобализация и человеческий фактор в эволюции Российского правового государства. Орел: Издательство ОРАГС, 2007. С. 65.
Халипов В.Ф. Власть: Словарь. М., 1997.
Токвиль А. Демократия в Америке. М., 1992. С. 138.
Королева-Конопляная Г.И. В поисках средства соединения разделенного // Федерализм. 1996. N 3.
Пастухова Н.Б. О многообразии подходов к трактовке и пониманию суверенитета // Государство и право. 2007. N 12. С. 83.
Ушаков Н.А. Суверенитет и его воплощение во внутригосударственном и международном праве // Московский журнал международного права. 1994. N 2. С. 7 - 9.
Чиркин В.Е. Российская Федерация и ее субъекты: проблема укрепления государственности // Государство и право. 2001. N 7. С. 92.
Суверенитет в государственном и международном праве // Государство и право. 1995. N 5. С. 15 – 16.
Симонян Г.Р. Механизм обеспечения интересов субъектов Российской Федерации в деятельности федеральных органов государственной власти // Журнал российского права. 2006. N 3. С. 32 - 43.
Абдулатипов Р.Г. Федералогия. СПб.: Питер, 2004. С. 21.
Чиркин В.Е. Российская Федерация и ее субъекты: проблемы укрепления государственности // Государство и право. 2001. N 7. С. 92.
Левин И.Д. Суверенитет. М., 1948. С. 293.
Журавлев А., Комарова В. Федерация и суверенитет в России // Право и жизнь. 2000. N 30.
Дамдинов Б.Д. Система принципов федеративного устройства России // Сибирский юридический вестник. 2003. N 4.
Хабиров Р.Ф. Концептуальное оформление представлений о сущности и содержании суверенитета // История государства и права. 2007. N 21. С. 11.
Чиркин В.Е. Российская Федерация и ее субъекты: проблемы укрепления государственности // Государство и право. 2001. N 7. С. 92.
Журавлев А., Комарова В. Федерация и суверенитет в России // Право и жизнь. 2000. N 30.
Там же.
Чиркин В.Е. Российская Федерация и ее субъекты: проблемы укрепления государственности // Государство и право. 2001. N 7. С. 92.
Абдулатипов Р.Г. Национальный вопрос и государственное устройство России. М., 2000.
Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, принятая 24 октября 1970 г. (преамбула, ст. 1, 2).
См.: ст. 29 Всеобщей декларации прав человека, Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 41/117 от 4 декабря 1986 г.
Доржиева Э.В. Некоторые особенности государственного устройства Российской Федерации // Современное право. 2004. N 4. С. 11 - 15.
Мнацаканян М.О. Указ. соч. С. 129.
Хамутаев В.А. Национальный вопрос в Бурятии. 1980 - 2000-е гг. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2008.
Пушкарская А., Хамраев В. Валерия Зорькина беспокоит Конституция // Коммерсантъ. 2009. 22 мая.
Родин И. Олег Морозов: монополия Единой России - это навсегда // Независимая газета. 2004. 7 июня.
Послание Президента РФ Федеральному Собранию 2008 г. // СПС КонсультантПлюс, 2011.
Васильева К. Оппозиция как атрибут демократии // Новые известия. 2006. 19 октября.
Тирмастэ М.-Л. Минюст не будет отказываться от отказной практики // Коммерсантъ. 2009. 29 июля.












123