Особенности словотворчества в нелегитимных дискурсивных практиках

Под полем значений, присущим тому или иному индивидуобщественного опыта, т. е. та «сетка», через которую он «видит» мир, та система категорий, с помощью которой он этот мир расчленяет и интерпретирует (не следует, конечно, переоценивать роль этого расчленения). Теоретически у всех людей, входящих в данное общество и говорящих на данном языке, поля значений должны совпадать. Практически же здесь имеются расхождения, обусловленные социальными, территориальными, профессиональными, возрастными и иными факторами.2.2. Функции дериватов в дискурсе экстремистской направленностиДериваты выполняют функцию целенаправленной предварительной ориентировки в коммуникативной ситуации, позволяя усвоить последующие высказывания. Использование производных слов способствует реализации прагматической установки автора в создании образной структуры текста. Обращение к словообразовательному материалу подчеркивает стремление автора к использованию особых выразительных средств. Помимо реализации установки на внимание, запоминание, поддержание интереса, сообщение дополнительной информации, автор нацелен и на качественное различение реципиентом границ информационных блоков. Исследователи М.А. Бутаева, Л.М. Ермакова, Г.К. Касьянов, А.М. Плотникова, В.А. Салимовский, В.И. Сальников, Т.А. Сидорова, А.А. Степанова, О.В. Филимонов, Л.Г. Фишман, Л.В. Ярмоленко и ряд других обращаются к анализу экстемистскому дискурсу, выявляя его ключевые характеристики. За выводами В.И. Карасика, дискурс – это «общение людей, рассматриваемое с позиций их принадлежности к той или иной социальной группе или применительно к той или иной типичной речеповеденческой ситуации» [Карасик 2002]. Так, условием существования дискурса является наличие трех элементов: субъектов коммуникации как представителей социальной группы; типичной ситуации коммуникации, определяющей жанровое и целевое своеобразие речи; предмета коммуникации, поскольку общение людей предполагает осмысленное действие.Ученые классифицируют два вида экстремистского дискурса: ядерный и периферийный. Первый – это общение непосредственных участников экстремистских организаций между собой (субъекты) с целью планирования и организации противоправной деятельности (предмет) в процессе «профессиональной» деятельности (ситуация). Второй – это общение непосредственных участников экстремистских организаций с потенциальными последователями (субъекты) с целью привлечения их к противоправной деятельности (предмет) в процессе социального взаимодействия (ситуация). Данные видовые особенности являются значимыми, т.к. именно вид ЭД определяет его содержание и форму выражения. Скрытая от непосвященных ядерная пропаганда внутри экстремистского сообщества и открытая периферийная пропаганда для среднестатистического обывателя будут иметь совершенно разные дискурсивные характеристики. В работе Т.А. Сидоровой предлагается следующее определение термина: «своеобразный текст культуры, призванный сформировать в сознании носителей культуры определенные структуры знаний: пропозиции, пресуппозиции, сценарии, ассоциации, образные представления, ценностные установки, мотивировку дальнейшего поведения и т.п.».В.И. Сальников рассматривает понятие «дискурс экстремизма», что мы и сам автор определяем как синонимичное ЭД, как «некий мысленно-речевой континуум, объединяющий идеологические концепты и тот эмоционально-психологический фон, что способствует их массовому восприятию». Автор как ключевые характеристики отмечает бескомпромиссность и нежелание участников вступать в переговоры. Оба определения являются достаточно удачными, поскольку отражают конституирующие признаки ЭД: зависимость от культуры и речемыслительной деятельности носителей языка; ориентированность на создание новых ценностей, мотивации, идеологии; учет эмоционально-психологических особенностей восприятия информации адресатом. Эти определения подходят к обоим видам ЭД (и В целом ряде работ характеристики ЭД связываются с его текстовым выражением. В частности, в работах М.Б. Ворошиловой отмечается существование определенного ряда дискурсивных факторов, которые позволяют объединить тексты в единый экстремистский дискурс. Можем предположить, что дискурс понимается как совокупность текстов, которые обладают набором идентичных дискурсивных признаков, к которым автор относит: тематическую направленность, авторство, целевую аудиторию и др. Авторы К.В. Киуру и Ю.А. Мальцева, рассматривая террористический дискурс, который, на наш взгляд, является частным проявлением ЭД, характеризуют его как «совокупность деструктивно-девиантных высказываний», выделяя группу его базовых признаков: насильственный диктат, моральная амбивалентность, анонимность и ряд других. Мы предполагаем возможным характеризовать ЭД как совокупность текстов или высказываний, но с долей условности. Взаимосвязь этих понятий устанавливается Е.С. Кубряковой: «под дискурсом следует иметь в виду именно когнитивный процесс, связанный с реальным речепроизводством текст же является конечным результатом процесса речевой деятельности, выливающимся в определенную законченную (и зафиксированную) форму».В нашем понимании «экстремистский текст» является репрезентацией отдельных особенностей ЭД, а совокупность таких текстов–репрезентацией системных особенностей ЭД, но не выступает синонимом ЭД в целом.2.3. Приемы выразительности, в которых участвуют дериваты, функционирующие в дискурсе экстремистской направленностиВыделим признаки экстремисткой деятельности, которые непосредственно связаны с речевой деятельностью. К такого рода деяниям относятся высказывания:1.Направленные на формирование нетерпимого или неприязненного отношения к представителям каких-либо этнических, расовых, национальных, социальных или религиозных групп;2. Оправдывающие убийства, избиение или выселение лиц определенной национальности или вероисповедания;3. Содержащие информацию о превосходстве одной этнической группы, расы, религии и неполноценности или порочности других, а также призывы к такого рода деяниям. Словообразовательные корреляции помимо дополнительной информации, которую они сообщают, создают эффект эмфазы и эмоционально-оценочного воздействия. Воздействие на эмоциональную сферу адресата подготавливает почву для некритического восприятия информации, что является единственно благоприятной средой для продвижения новых установок: «... эмоционально усиленное воздействие на личность человека является наиболее эффективным, но также и тем, что такое воздействие не всегда требует рационального обоснования».Целенаправленность высказываний экстремистского характера и признаки экстремистской речевой деятельности дают возможность представить жанровую классификацию таких высказываний. Убеждение – внедрение в общественное сознание идей и формирование установок асоциального, псевдорелигиозного характера;Обещание – высказывания, дающие надежду на лучшую жизнь в рамках нового государства, при выселении или уничтожении народов определенных национальностей;Угроза – высказывания, вселяющие беспокойство и страх.Данные речевые жанры носят информационный характер, они не существуют в структуре текста изолированно: могут использоваться последовательно,перетекать один из другого. Известно, что для достижения своих целей экстремистские организации и движения используют зажигательные лозунги и призывы, демагогию, провоцируют беспорядки, забастовки, гражданское неповиновение, террористические акции и пр. В случае, когда в качестве внешних сил рассматривается Интернет и СМИ, мы сталкиваемся с таким явлением, как экстремистский дискурс – практика, представленная высказываниями и текстами, имеющими признаки противоправных деяний. Интерес в этом направлении вызывает креолизованный текст. Этот особый феномен объединяет вербальный и невербальный компоненты в одно визуальное, структурное, смысловое и функционирующее целое, что предполагает его комплексное прагматическое воздействие на адресата. Вербальный и невербальный компоненты в креолизованном тексте интегрируются, образуя определенный «сложно построенный смысл».Возможно, именно этот «сложно построенный смысл» является инструментом распространения экстремальных настроений в молодежной среде, формируя крайние формы проявления – экстремизм. В Интернете креолизованный текст распространен в виде видеофрагментов, ориентированных на формирование у адресата чувств ненависти и вражды, а также на унижение достоинства группы лиц по признакам происхождения, отношения к религии и пр. Можно предположить, что креолизованный текст выступает в качестве инструмента распространения экстремизма.Основной коммуникативной стратегией в ЭД становится агитационно-побудительная. В периферийном ЭД она является преобладающей и выражает призыв к осуществлению действий, подстрекательство, провокацию. Так, все больше креолизованных текстов экстремистской тематики направлены не на создание образа врага, а на совершение конкретных действий против каких-либо групп или личностей, часто без объяснения причин. В рамках ядерного ЭД сохраняется использование речевых тактик обоснования, но можно считать их факультативными в силу уже имеющейся общности интересов.Наиболее популярным способом формирования экстремистского дискурса есть язык вражды, в основе которого лежит принцип деления на своих и чужих, друзей и врагов, мы и они. Исследование языка вражды показало, что в обществе отсутствует традиция морального осуждения такого освещения событий. Язык вражды воспринимается как норма политической и социальной жизни, хотя и не совсем принятая норма. Адресатом такой информации является единомышленник, который готов некритически воспринимать информацию. Язык вражды может поддерживаться таким способом речевого воздействия, как апелляция к общественному мнению. Например, 54 №% украинцев поддерживают лозунг, что Украина для украинцев. Такая информация будет воспринимается некритически, поскольку в ней нет лексических маркеров личного мнения и оценки. Тем более, приводятся статистические данные, которые убеждают, что сказанное является массовым явлением. Еще одним способом речевого воздействия есть замалчивание. Примером этого может быть статья из одной региональных газет о том, что в тюрьмах города… сидят десятки мусульман, арестованных в ноябре 2013 года. При этом не указывается причина, по которой они там находятся, есть ли в тюрьмах граждане иных национальностей. Таким образом создается образ врага. В целом метаустановки автора политического дискурса совпадают с основными постулатами коммуникативного процесса: установками на внимание, запоминание и заражение (эмоциональное, информационное). Использование деривационных образований в ткани политического дискурса способствует успешной коммуникации и эффективному достижению прагматических установок автора текста.ЛИТЕРАТУРАБабич С. Г. Изменение семантической структуры деривата в процессе словообразования // Русское языкознание. – Вып. 22. - С. 123-127.Bruner J. Actual minds.Possible words. Cambridge. Harvard University Press. 1986. – с.75.Балалыкина Э. А. Русское словообразование. - Казань : КГУ, 1985. - 184 с.Бекетова Н. А. Язык СМИ: функциональный подход к описанию словообразовательных моделей // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. - 2014. -№ 6(177), вып. 21. - С. 134-140.Вараксин Л. А. Функции словообразования в языке и типы словообразовательных значений // Вестник Тюменского государственного университета. - 2011. - Вып. 1. - С. 143-147.Ворошилова М.Б. Креолизованный текст: принцип целостности или принцип заменяемости // Политическая лингвистика – № 4. – 2013. – С. 177–183.Ворошилова, М.Б. Типы креолизованных текстов в современном экс- тремистском дискурсе / М.Б. Ворошилова // Инновационные условия раз- вития науки и образования в межкультурном взаимодействии: комплексный подход : материалы II Междунар. науч.-практ. конф. – Сухум : Изд-во Абхаз- ского гос. ун-та, 2015. – С. 61-64.Галяшина Е.И. Лингвистика vs экстремизма: В помощь судьям, следователям, экспертам. М., 2006.Гугунава, Д. В. Особенности словотворчества в современной публицистике: учебно-методическое пособие / Д. В. Гугунава, И. Ю. Первухина, Л. В. Рацибурская. – Н. Новгород: Изд-во НГПУ, 2003. – 56 с.Докулил М. К вопросу о морфологической категории // Вопросы языкознания. № 6. 1967.Земская, Е. А. Активные процессы современного словопроизводства / Е. А. Земская // Русский язык конца ХХ столетия (1985-1995). – М., 1996. – С. 128 - 139.Земская, Е. А. Словообразование как деятельность / Е. А. Земская. – М.: Наука, 1992. – 221 с.Касимова Г. К. О мутационных и модификационных значениях в семантической парадигме суб-стантивов с суффиксами -ник/-ниц(а) // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2013. - № 1(25). - С. 119-125.Катышев, П.А. Кильдибекова, Б.Е. Вовлечение с позиций риторической критики // Вестник Кемеровского государственного университета. 2015. № 4-4 (64). С. 89-96. URL: http://elibrary.ru/download/34048745.pdf.Киуру, К.В. Терроризм как медийная конструкция и стратегии контртеррористического дискурса: постановка проблемы / К.В. Киуру, Ю.А. Мальцева // Речевое воздействие в политическом дискурсе: материа- лы междунар. науч. конф. (Екатеринбург, 1-3 дек. 2016 г.) / гл. ред А.П. Чу- динов ; ФГБОУ ВО «Урал. гос. пед. ун-т». – Екатеринбург, 2016. – С. 70-71. Клюев Е.В. Речевая коммуникация: учебное пособие для университетов и институтов. М., 1998.Косова В. А. Деривационно-семантическая типология словообразовательных категорий//Ученые записки Казанского университета. Серия: Гуманитарные науки. - 2013. - Вып. 5, т. 155. - С. 141-151.Костомаров, В. Г. Русский язык на газетной полосе. Некоторые особенности языка современной публицистики / В. Г. Костомаров. – М., Изд-во МГУ, 1971. – 267 с. Костомаров, В. Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа / В. Г. Костомаров. – Изд-е 2-е, исправл. и доп. – М.: Педагогика-пресс, 1997. – 247 с.Кубрякова 1995: 164Кубрякова, Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй поло- вине ХХ века (опыт парадигмального анализа) / Е.С. Кубрякова // Язык и наука конца ХХ века : сб. ст. – М. : Изд-во РГГУ, 1995. – С. 144-238.Кубрякова Е. С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. - М. : Наука, 1988. - С. 109-172.Кубрякова Е. С. Типы языковых значений. Семантика производного слова. - М. : Наука, 1981. - 199 с.Кубрякова Е. С. Язык и знание: на пути получения знаний о языке: части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. - М. : Языки славянской культуры, 2004. - 560 с.Лизунова Е. Ю. Семантика транспонированных (относительных) прилагательных в разноструктурных языках. На примере французского и русского языков : автореф. дис.... канд. филол. наук : 10.02.19. -М., 2002. – 24.Лыткина О. И. Суффиксы и префиксы с модификационными словообразовательными значениями в русском и английском языках // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 3: Филология. – 2006. – Вып. 1. - С. 39-47.О.А. Чалмова. Прагматика использования производного знака в политическом дискурсе. Вестник ТГПУ.2005. Выпуск 3 (47). Серия: Гуманитарные науки. – с.129).Осадчий, М. А. Русский язык в границах права: Функционирование современного русского языка в условиях правовой регламентации речи. – М.: Книжный дом ЛИБРОКОМ, 2013.Попова, Т. В. Неология и неография современного русского языка: Учебное пособие / Т. В. Попова, Л. В. Рацибурская, Д. В. Гугунава. – М.: Флинта: Наука, 2005. – 168 с. Резанова, З. И. Функциональный аспект словообразования: Русское производное имя / З. И. Резанова. – Томск: Изд-во Томского ун-та, 1996. – 219 с. Сальников, В.И. Дискурс экстремизма в правосознании переходных обществ / В.И. Сальников // Вторые Всероссийские Державинские чтения (Москва, 9-10 ноября 2006 г.) : сб. ст.– М. : РПА МЮ РФ, 2007. – С. 316-319.Сидорова, Т.А. Язык символов как стилистическая особенность экс- тремистского дискурса в интернет-коммуникации [Электронный ресурс] / Т.А. Сидорова // Материалы IV Междунар. науч.-практ. междисциплинарной интернет-конференции «Гуманитарные науки и проблемы современной коммуникации» (10-16 мая 2016 г.). – Режим доступа: http://philology.svfu.ru/?page_id=1221 (дата обращения: 30.03.2017). Современный дискурс-анализ: повестка дня, проблематика, перспективы: коллективная монография / под ред. Е.А. Кожемякина, А.В. Полонского. – Белгород: ИД «Белгород», 2016. – 244 с.Современный русский язык. Фонетика. Лексикология. Словообразование. Морфология. Синтаксис. Пунктуация : учебник / под общ. ред. Л. А. Новикова. - 3-е изд. – СПб. : Лань, 2001. - 864 с.Теркулов В. И. Композитопостроение деривационного типа // Восточноукраинский лингвистический сборник : сборник научных трудов. - Донецк, 2006. – Вып. 10. – С. 284–291.Теркулов В. И. О параметрах модификационной мотивации // Восточнославянская филология : сборник научных трудов. – Вып. 1(27). Языкознание. – Горловка, 2015. – С. 49-62.Улуханов И. С. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация. – М. : ЛКИ, 2008. - 232 с.Филиппова Л. С. Современный русский язык. Морфемика. Словообразование : учебное пособие. – М. : Флинта ; Наука, 2009. - 248 с.Чертов Л.Ф. Знаковость: опыт теоретического синтеза идей о знаковом способе информационной связи. СПб., 1993. С. 34. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. М., 1998. С.