Отношения ОВД и НАТО (в период с 1985-1991)

Очень часто реальные результаты принятых решений и намеченных планов не соответствовали ожиданиям их авторов и исполнителей. «Порой случившееся вовсе не должно было случиться – иными словами, неизбежным оно стало очень поздно», – заметил Алмонд, размышляя по поводу истории 1989 г., и добавляет, что «западный миф о неизбежной победе над монолитным, неэффективным и деспотическим коммунизмом не выдерживает критики». Историк не отрицает факта крушения социализма в Восточной Европе – он бесспорен. Не ставятся также под сомнение неэффективность советской экономики и недемократичность политического режима в СССР эпохи развитого социализма. Речь идет о другом – о том, что состоявшийся сценарий всемирной истории 1989–1991 гг. не былнеизбежным, тем более он не был результатом продуманной стратегии США и их союзников, которые по большому счету были ошеломлены стремительностью крушения системы социализма.Запад не замедлили приписать себе заслугу победы в холодной войне и воспользоваться ее результатами. Очень скоро появились исторические и публицистические версии этой истории, в которых мифологизировались действия «победителей» и героизировались ее главные участники. Отдельной строкой прописывалась «особая роль» в случившемся М. С. Горбачева. В полном соответствии с максимой, согласно которой история войн пишется победителями, в 1990-е гг. был создан, растиражирован и фактически канонизирован тот самый вариант истории завершения холодной войны, который в настоящий момент служит целям формирования исторического сознания и политического планирования в странах НАТО и в ряде других государств, включая обширные регионы постсоветского пространства. Суть этого варианта сводится к нескольким взаимосвязанным положениям: СССР и ОВД проиграли Западу из-за несостоятельности социалистического пути развития; победителем из холодной войны вышли Соединенные Штаты Америки и их союзники по причине продуманной стратегии; будущее мира связано с распространением демократии и либеральных ценностей, гарантом которых являются США; мир после холодной войны должен быть однополярным в силу экономического и военного превосходства США и принадлежащего им права на моральное лидерство; политика США в мире олицетворяет прогресс, любые препятствия на пути этой политики следует расценивать как попытку обратить историю вспять.В конце второго десятилетия ХХI века все более очевидными становятся изъяны такой интерпретации истории.Борьба СССР и США, капитализма и социализма в годы холодной войны проявляла себя преимущественно в виде гонки вооружений и противостояния идеологий. Соотношение экономических потенциалов и уровней жизни населения, разумеется, также в расчет принималось, но ни статистические сравнения, ни социологические прогнозы в 1970–80-х гг. серьезных потрясений не предвещали. Запад фиксировал в СССР снижение темпов экономического роста и заметное технологическое отставание. Однако на фоне собственных энергетических, финансовых и структурных проблем ситуация в СССР аналитикам США и НАТО критической не казалась. Кроме того, Москва добилась ядерного паритета, а идеологический щит социализма при всех изъянах доктринерского марксизма выглядел достаточно прочным для того, чтобы крепить единство рядов в мировом коммунистическом движении и мировой системе социализма.Нарушение баланса сил с последующим лавинообразным нарастанием деструктивных явлений в СССР наметилось на рубеже 1970–80-х гг. и было напрямую связано не столько с американо-советским противостоянием, сколько с принципиально новыми явлениями в мировой экономике и международной жизни, ранее не учитывавшимися ни с той, ни с другой стороны линии фронта холодной войны. «Черных лебедей», повлиявших на ход историибыло несколько. Их подлинное значение и причинно-следственные связи между ними еще предстоит изучить. Перелом в советско-американском противостоянии наметился в тот момент, когда в полной мере стали проявляться экономические и социальные последствия научных прорывов в теории информации и цифровых вычислениях, составивших ядро Третьей промышленной революции. Их влияние на экономические и социальные системы оказалось колоссальным. «Возможность хранить, обрабатывать и передавать информацию в цифровом виде переформатировала большинство отраслей промышленности», – констатирует К. Шваб. Но дело было не только в выходе производства на новый технологический уровень с соответствующими последствиями для потребительского рынка и повышения жизненных стандартов миллиардов людей. Третья промышленная революция изменила характер трудовых отношений, переформатировала социальные структуры обществ и существенно повлияла на межгосударственные отношения. Она не готовилась специально ни одной из противоборствующих в холодной войне великих держав, не была частью их стратегий завоеваний мира. Каждая из сторон вносила свой посильный вклад в ее достижения. Американское общество в полной мере испытало воздействие этого импульса, который существенно деформировал общественные отношения и социальные связи, изменил правовые регуляторы, внес поправки в иерархию гражданских добродетелей и традиционных ценностей. Но оно сумело справиться с этой ударной волной. Для СССР ее последствия оказались гораздо более разрушительными, в первую очередь в связи с начавшимся на рубеже 1970–1980-х гг. широким распространением информационных технологий и достижений в сфере телекоммуникаций. Космос и ядерная физика – успешные и привилегированные флагманы советского научно-технического прогресса – вполне вписывались в идеологию и практику межблокового паритета. Но в сфере производства и применения компьютеров и передачи информации СССР в тот момент отставал существенно. Открытия, обеспечившие беспрепятственное распространение информации, внедрение в администрирование государственных учреждений, финансовых учреждений, производственных корпораций и в повседневную жизнь людей компьютеров и информационных технологий, завершили соревнование общественно-политических систем не в пользу СССР. Компьютерные сети и телекоммуникация сделали уязвимой советскую идеологическую броню.Спонтанность информационной революции придала историческому процессу особенный драматизм. Если в конце 1970-х гг. соревнование систем рассматривалось как долговременный процесс, то во второй половине 1980-х гг. перспективы противостояния были уже вполне прогнозируемыми. «Информационная революция лежала в самой сердцевине глобальной регенерации капитализма в 1980-х гг.», – отмечает современный исследователь. «Глобальной регенерации» социализма в это время не произошло. Советское общество оказалось беззащитным перед направленными информационными интервенциями. Еще меньше к ней было готово высшее руководство страны. Демонтажу Берлинской стены, таким образом, предшествовало снижение информационных барьеров между государствами.Первая волна глобализации в 1980-е гг. прокатилась стихийно. Ее амплитуда задавалась не столько политическими, сколько научно-техническими импульсами. Тем не менее технологические инновации и беспрепятственное перемещение любой информации по всему миру стали мощным средством воздействия на массовое сознание, и это сразу стало влиять на политическую ситуацию в СССР и в странах Восточной Европы. Своеобразным отражением этих процессов стали запечатленные в решениях 27 съезда КПСС в 1986 г. установки на новое мышление, общечеловеческие ценности и гласность. Еще несколько лет назад мысль о том, что руководители партии и советского государства выдвинут подобные инициативы, могла показаться невероятной. Ктому моменту состав Политбюро существенно обновился и новый лидер – М. С. Горбачев – в гораздо большей степени, чем его предшественники, был настроен проводить политику обновления. В то же время условия, при которых ему приходилось действовать, были принципиально иными – он возглавил страну в период беспросветного экономического кризиса, который развивался на фоне уже стартовавшей глобализации и c каждым днем все плотнее «накрывавшей» страну информационной прозрачности. Свободы маневра у него практически не было, поэтому провозглашенные им реформы были не столько продуктом развития творческой мысли, сколько вынужденной и запоздалой мерой, а точнее полумерой. Информационный виток научно-технического прогресса М. С. Горбачевым и его сподвижниками ощущался, но никаких адекватных действий по этому поводу предпринято не было.Новое мышление и общечеловеческие ценности изначально были предназначены для того, чтобы убедить соотечественников, граждан союзных государств и стран Запада в искренности намерений руководства СССР демократизировать страну, в их восприимчивости к либеральным ценностям и в потенциальной совместимости двух систем. Однако это был опасный путь, поскольку он активизировал общественно-политические процессы, которые власть контролировать уже не могла. Крушение Советского Союза и последовавшее за ним «преобразование мирового порядка» далеко не сразу были осознаны как «крупнейшая геополитическая катастрофа» ХХ века. В первые годы после прекращения существования СССР руководство Российской Федерации последовательно продолжало курс на демократизацию страны, полагая, что таким образом будут созданы условия для сближения с США и их союзниками. Однако к позитивным результатам этот курс не привел. Соблазн воспользоваться образовавшимися после распада СССР геополитическими преимуществами оказался слишком большим: США объявили себя победителями в холодной войне и по праву победителя в своей внешней политике пошли по пути достижения односторонних выгод и абсолютизации собственных интересов и норм. Возрождение российско-американского антагонизма при таком повороте событий было лишь вопросом времени.ЗАКЛЮЧЕНИЕПричины возникновения «холодной войны» уже семьдесят лет изучаются отечественными и зарубежными историками, политологами, дипломатами. За это время сформировалось несколько концепций и теоретических подходов, объясняющих этот феномен с разных позиций.СССР в большей степени участвовал в гонке вооружений ради собственной защиты, но никак не для завоевания мира, чего нельзя сказать о США. Нельзя исключить влияние Советского Союза на продолжение этой гонки. Являясь тяжелейшим бременем для СССР, она оказалась главным тормозом социально-экономического развития. Советскому Союзу оказалось не под силу развиваться сразу в трёх областях: гонке вооружений, развитии гражданских отраслей и легкой промышленности и поддержание жизни людей на высоком уровне. Сохранение НАТО на протяжении 70 лет, на фоне разительных изменений в стратегическом контексте, обеспечивалось способностью альянса обосновать свою полезность при выполнении множества функций. В то же время его институциональная гибкость проявлялась в фокусировании в конкретный момент времени на ограниченном круге приоритетных задач. Значение НАТО как инструмента достижения целей государств-членов существенно эволюционировало, а функциональный плюрализм сочетался с редукцией многозадачности. Подобная ее многоликость, не характерная для большинства международных институтов, проявляется в сочетании свойств трех различных типов организаций.На протяжении всего существования Североатлантического альянса его образ связан со множеством искажений и противоречий. Отчасти источником мифотворчества является сам альянс, стремящийся позиционировать себя как поставщика международной безопасности и стабильности. Он выступает в первую очередь инструментом реализации интересов своих государств-членов в военно-политической сфере.После разоружения в 1987-1997 гг. процесс сокращения ядерных вооружений все дальше смещался к периферии тематики международной безопасности, утрачивал ясное целеполагание и обоснованную этапность. Противоречие между полицентрическим миропорядком и ядерным разоружением проявилось и в том, что этот договорно-правовой процесс так и не стал многосторонним. В ответ на призывы Москвы остальные ядерные государства неизменно выдвигали условием своего подключения дальнейшее сокращение ядерных сил США и России ближе к уровню третьих стран. Однако со стороны Москвы и Вашингтона, кроме общих деклараций о многостороннем формате разоружения, так и не последовало предложений ни о концептуальной основе такого формата, ни о составе участников или очередности их присоединения к процессу, ни о предмете переговоров. В России и США условие перехода к многостороннему формату стало удобным доводом в пользу прекращения процесса разоружения и даже отказа от ранее заключенных договоров.Символическое значение ОСВ-2 было очень важным элементом всего политического контекста эпохи. Этого события ждали миллионы людей. Не случайно сам акт подписания Договора, помимо традиционного рукопожатия, был скреплен поцелуем глав государств – уникальным жестом для мероприятий такого рода. В тот момент даже наиболее проницательные политики не могли предвидеть того, что всего через 10 лет произойдет другое символическое событие – падение Берлинской стены, разделявшей Восток и Запад, а вслед за этим прекратит свое существование мировая система социализма, СССР утратит статус идеологической империи, а в декабре 1991 г. правопреемницей считавшегося «нерушимым» Советского Союза станет Россия.СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫДоговор о нераспространении ядерного оружия (Подписан в г. г. Москве, Вашингтоне, Лондоне 01.07.1968) // Собрание постановлений Правительства СССР. 1968. N 13. Ст. 88.The North Atlantic Treaty. Washington, DC, 04.04.1949. Available at: https://www.nato.int/cps/us/natohq/official_texts_17120.htmАлмонд М. 1989-й без Горбачева. Что, если бы коммунизм не потерпел крах? // Виртуальная история: альтернативы и предположения / под ред. Н. Фергюсона. М.: АСТ : CORPUS, 2019. C. 497–524.Горбачев М. Остаюсь оптимистом. М.: АСТ, 2017. С. 226.Ежегодник СИПРИ 2017: Вооружения, разоружение и международная безопасность. 2018. М.: Наука. С. 238.Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. От Великой Победы до наших дней. М., 2015. С. 252.Киссинджер Г. Дипломатия/ Пер. с англ. М., 1997. С. 285.Минкова К. В. «Заложить основу мирного экономического сотрудничества между разными экономическими мирами»: дискуссии по экономическим вопросам в советско-американских отношениях 1945-1946 гг. // Клио. 2016. № 7. С. 110-116.Минкова К. В. Международные торговые и финансовые институции в советско-американских отношениях 1945-1946 годов // Новая и новейшая история. 2018. № 1. С. 82 (75-90).Печатнов В. В., Печатнов В. О. Всемирное православие в зеркале социологических опросов // Церковь и время. Научно-богословский и церковно-общественный журнал. Том LXXXV. 2018. С. 36–52.Печатнов В. Традиционные ценности и их противники // Россия XXI век. 2017. № 1. С. 24–45Печатнов В., Печатнов Вал. Меняющийся религиозный ландшафт Америки // Мировая экономика и международные отношения. 2018. Т. 62. № 9. С. 57–68.Полынов М.Ф. Гонка вооружений как метод изматывания СССР США. 1945-1990гг. // Вестник Санкт-Петербургского университета 2015, сер. 2, вып. 3. С. 180-182.Семиряд Н.Ю., Воскобойников С.Г. Космическая отрасль СССР./ Молодежь и ХХI век -2018: материалы VIII Международной молодежной научной конференции (21-22 февраля 2018 года), Том 2, Юго-Зап. Гос. Ун-т. Курск: ЗАО «Университетская книга», 2018. С. 204.Совместное заявление относительно будущих переговоров по ядерным и космическим вооружениям и дальнейшему укреплению стратегической стабильности. Государственный визит Президента М.С. Горбачева в Соединенные Штаты Америки, 30 мая – 4 июня 1990 г. Документы и материалы. М.: Политиздат, 1990.Талеб Н. Н. Черный лебедь: под знаком непредсказуемости. М.: КоЛибри ; Альпина Паблишерз, 2017.Таубман У. Горбачев. Его жизнь и время. М. : АСТ : CORPUS, 2019. С. 628Шваб К. Технологии Четвертой промышленной революции. М.: Эксмо, 2018. С. 24.Шишова Н.В., Воскобойников С.Г.. История России: словарь-справочник. Ростов н/Д.: Феникс, 2015. С. 161-162.Антонов А., Аюмов Р. Контроль над обычными вооружениями в Европе – конец режима или история с продолжением? // Научные записки ПИР-Центра. URL: https://pircenter.org/media/content/files/9/13948093580.pdfИз истории военной ядерной программы Китая [Электронный ресурс]. Режимдоступа: http://www.atomic-energy.ru/smi/2012/06/19/34227Duffield J. S. NATO’s Functions after the Cold War. Political Science Quarterly, 1994, vol. 109, № 5, Р. 763-787.Hatzivassiliou E. Pointing to the Emerging Soviet Dead Ends: NATO Analysis of the Soviet Economy / Woodrow Wilson International Center for Scholars, Cold War International History Project, Working Paper #87, Washington, 2018. Р. 43-44.Reynolds D. Science, technology, and the Cold War // The Cambridge History of the Cold War. Vol. III. Endings / ed. by Leffler M. and Westad O. A. N. Y.: Cambridge Univ. Press, 2010. P. 378–399.Active Engagement, Modern Defence. Lisbon. Available at: https://www.nato.int/cps/ru/natohq/official_texts_68580.htm?selectedLocale=enNATO and Afghanistan. NATO. Available at: https://www.nato.int/cps/en/natolive/topics_8189.htmNelson R. Refining NATO’s role in combating terrorism. NATO Review. Available at: https://www.nato.int/docu/review/2004/Interpreting-Istanbul/Refining-NATO-role-terrorism/EN/index.htmThe Alliance’s Strategic Concept. Washington, D C. Available at: https://www.nato.int/cps/ru/natohq/official_texts_27433.htm?selectedLocale=enTuohy W. NATO After the Cold War: It’s ‘Out of Area or Out of Business’. LA Times. Available at: http://articles.latimes.com/1993-08-13/news/mn 23409_1_cold-warWilliams H., Martin D. NATO Urges Calm After Turkey Shoots Down Russian Plane. CBS News, 24.11.2015. Available at: https://www.cbsnews.com/news/nato-urges-calm-after-turkey-shoots-down-russian-plane/