"Робинзон Крузо" и становление жанра приключенческого романа

Однако в детальности сухих и скупых описаний есть свое обаяние, своя поэтичность и своя художественная новизна» (2: 20).
Как пишут М. и Д. Урновы: «Подлинность, творчески созданная, оказывается несокрушима. Даже ошибки в морском деле и географии, даже несогласованность в повествовании Дефо скорее всего допускал сознательно, ради все того же правдоподобия, ибо самый правдивый рассказчик в чем-нибудь да ошибается» (11: 11).

2.3.2 Простота изложения

Художественным средством достижения достоверности являлась простота. По мнению К. Атаровой, «Кристально ясная, понятная, казалось бы, любому ребенку книга упорно сопротивляется аналитическому разъятию, не открывая секрета своего неувядаемого обаяния. Феномен простоты гораздо труднее поддается критическому осмыслению, чем усложненность, зашифрованность, герметизм» (2: 5).
Конечно, Дефо не первым решил писать просто. «Но, - как отмечает Д. Урнов, - именно Дефо был первым состоятельным, то есть последовательным до конца создателем простоты. Он осознал, что «простота» - это такой же предмет изображения, как и любой другой, как черта лица или характера, разве что наиболее сложный для изображения предмет...» (12: 203).
«Если бы меня спросили, - заметил как-то Дефо, - что я считаю совершенным стилем или языком, то я бы ответил, что я считаю таким языком тот, обращаясь на котором к пятьюстам людей средних и различных способностей (исключая идиотов и сумасшедших) человек был бы понят ими всеми, и... в том самом смысле, в каком он хотел быть понятым».
Впрочем, очевидец, ведущий повествование, в прошлом купец, работорговец, моряк, и не мог писать иным языком. Простота стиля являлась таким же доказательством истинности описываемого, как и иные приемы. Данная простота объяснялась и прагматичностью, свойственной герою во всех случаях. Робинзон смотрел на мир глазами дельца, предпринимателя, бухгалтера. Текст буквально пестрит разного рода подсчетами и суммами, его документальность – бухгалтерского типа. Робинзон все подсчитывает: сколько зерен ячменя, сколько овец, пороху, стрел, он ведет учет всему: от количества дней до количества добра и зла, случившихся в его жизни.
Что бы Дефо не описывал, он, по словам Д.Урнова, «прежде всего, просто передает простые действия и благодаря этому убеждает в невероятном, собственно, в чем угодно; какая-то пружина изнутри толкает слово за словом: «Сегодня шел дождь, взбодривший меня и освеживший землю. Однако сопровождался он чудовищным громом с молнией, и это до ужаса напугало меня, я встревожился за свой порох». «Просто дождь» не задержал бы нашего внимания, на самом же деле используется сознательное нагнетание подробностей, деталей, посредством которых в конце концов и «цепляется» читательское внимание – дождь, гром, молния, порох...
«Приходило мне в голову вырыть яму в том месте, где они разводили огонь, и заложить в нее пять-шесть фунтов пороху. Когда они зажгут свой костер, порох воспламенится и взорвет все, что окажется поблизости. Но мне, во-первых, было жалко пороху, которого у меня оставалось не больше барреля, а во-вторых, я не мог быть уверен, что взрыв произойдет именно тогда, когда они соберутся у костра» (31).
Возникшее в воображении читателя зрелище расправы, взрыва, планируемого опасного приключения сочетается у героя с точным бухгалтерским подсчетом и совершенно трезвым анализом обстановки, связанным, в том числе, с чисто буржуазной жалостью уничтожать продукт, что обнажает такие черты сознания Робинзона, как прагматизм, утилитарный подход к природе, чувство собственника и пуританизм. Это сочетание эксцентричности, необычности, таинственности с обыденностью, прозаичностью и скрупулезностью, казалось бы, бессмысленного расчета создает не только необычайно емкий образ героя, но и чисто стилистическое завораживание самим текстом.
Сами приключения сводятся большей частью к описанию производства вещей, наращивания материи, творения в его чистом первозданном виде. Акт творения описывается с дотошной подробностью отдельных функций – и составляет завораживающее величие. Приобщением обычных вещей к сфере искусства Дефо, по выражению К.Атаровой, бесконечно «расширяет для потомства границы эстетического восприятия действительности» (2: 20). Происходит именно тот эффект «остранения», о котором писал Шкловский В., когда самая обычная вещь и самое обыденное действие, становясь предметом искусства, приобретают как бы новое измерение – эстетическое (15).

2.3.3 Драматизм и диалогичность

Тем не менее, роману «Робинзон Крузо» в значительной мере присуща и диалогичность, несмотря на мемуарно-дневниковую форму повествования, но эта диалогичность внутренняя, заключающаяся в том, что в романе постоянно звучат, по наблюдению Лео Брэди, два голоса: общественного человека и воплощения отдельного индивидуума (17: 76).
Диалогичность романа заключается и в споре, который Робинзон Крузо ведет сам с собой, пытаясь двояким образом объяснить все случившееся с ним (рационально и иррационально). Его собеседником является сам Бог. К примеру, в очередной раз, теряя веру и заключая, что «таким образом, страх вытеснил из моей души всякую надежду на Бога, все мое упование на него, которое основывалось на столь чудесном доказательстве его благости ко мне» (31), Робинзон абзацем ниже переиначивает свою мысль: «Затем я подумал, что Бог не только справедлив, но и всеблаг: он жестоко меня покарал, но он может и разрешить меня от наказания; если же он этого не сделает, то мой долг - покориться его воле, а с другой стороны, надеяться и молить его, а также неустанно смотреть, не пошлет ли он мне знамения, выражающего его волю» (31).
Эффект завораживающего воздействия повествования создается путем насыщения сюжета различного рода коллизиями: между Робинзоном и природой, между Робинзоном и Богом, между ним и дикарями, между общественностью и естественностью, между судьбой и действиями, рационализмом и мистикой, рассудком и интуицией, страхом и любопытством, наслаждением от одиночества и жаждой общения, трудом и распределением и т.д. Книга, не заставившая никого, по выражению Ч.Диккенса, ни смеяться, ни плакать, тем не менее, глубоко драматична.
«Драматизм робинзонады Дефо, – отмечает А.Елистратова, – прежде всего естественно вытекает из исключительных обстоятельств, в которых оказался его герой, выброшенный после кораблекрушения на берега неизвестного острова, затерянного в океане. Драматичен и самый процесс постепенного открытия и исследования этого нового мира. Драматичны и неожиданные встречи, находки, странные происшествия, впоследствии получающие естественное объяснение. И не менее драматичны в изображении Дефо труды Робинзона Крузо... Помимо драматизма борьбы за существование, в робинзонаде Дефо есть и иной драматизм, определяемый внутренними конфликтами в сознании самого героя» (25: 49).

2.3.4 Эмоциональность и психологизм

Ч.Диккенс, долго искавший разгадки видимого противоречия между сдержанной сухой повествовательной манерой Дефо и ее впечатляющей, покоряющей воображение силой, и удивляясь тому, каким образом книга Дефо, которая «еще ни у кого не вызывала ни смеха, ни слез», тем не менее пользуется «огромной популярностью» (5: 61-), пришел к выводу, что художественное обаяние «Робинзона Крузо» служит «замечательным доказательством силы чистой правды» (5: 66).
Ч.Диккенс ставил Дефо в вину неумение изображать и вызывать у читателей чувства, за исключением одного - любопытства.
Душевные движения героя, такие, как охота на львов, сон на дереве и, наконец, тот момент, когда Робинзон на нехоженной тропе видит след человеческой ноги, переданы очень кратко. Иногда Дефо пытается говорить о чувствах, но мы как-то и не помним этих его чувств. Зато страх Робинзона, когда, увидевши след на тропе, спешит он домой, или радость, когда слышит зов ручного попугая, запоминается и, главное, кажется подробно изображенным. По крайней мере, читатель узнает об этом все, что нужно знать, все, чтобы было интересно. Таким образом, «бесчувствие» Дефо -вроде гамлетовского «безумия», методическое.» (12: 15).
Однако, завораживающая внешняя простота повествования при ближайшем рассмотрении представляется не столь уж простой.
«При всей своей кажущейся простоте, - отмечает К.Атарова, книга эта удивительно многогранна.» (2: 10).
А.Елистратова, пытаясь отыскать истоки этой многогранности, отмечает, что: «При всей простоте и безыскуственности повествовательной манеры Дефо, его эмоциональная палитра не так уж бедна, как может показаться с первого взгляда. Если Дефо, как замечает Ч.Диккенс, не заставляет своих читателей ни плакать, ни смеяться, то он во всяком случае умеет внушить им сочувствие, жалость, смутные предчувствия, страх, отчаяние, надежду и радость, а главное - заставить их удивляться неисчерпаемым чудесам действительной земной человеческой жизни» (6: 120).
К.Атарова считает, что «какие бы «скудные» средства ни применял Дефо, он остается тонким психологом для любого времени» (2: 24). Свидетельством тонкой психологичности повествовательной манеры романа являются: многочисленные «погрешности», когда герой выражает мечту постоянно оставаться на острове и в то же время предпринимает обратные меры - строит лодку, добирается до испанского корабля, расспрашивает Пятницу о племенах и т.д.» (2: 25).
Однако этот психологизм статичен, он не приводит к изменениям внутри самого героя, и Робинзон в конце своего пребывания на острове тот же, что и при высадке на него. После тридцатилетнего отсутствия он возвращается в общество тем же купцом, буржуа, прагматиком, каким и вышел из него.
Однако мы уже говорили о том, что Робинзон Крузо - не характер, а символ, и именно в этом качестве его надо воспринимать. Робинзон не то чтобы статичен психологически - отнюдь, его возврат в исходное психологическое состояние связан с возвратом в исходные условия буржуазной жизни, которая задает ритм, пульс жизни и тип самого человека-дельца. Возврат героя на первоначальную стезю, пусть и через тридцать лет, знаменует у Дефо всесокрушающую, вседовлеющую мощь буржуазного образа жизни, распределяющего по-своему, и довольно жестко, ролевые функции. В этом плане результирующая статичность душевного мира героя романа вполне оправдана. В островной же части его жизни, свободной от внешнего навязываемого обществом ролевого насилия, душевные движения героя непосредственны и многогранны.


Выводы по Главе 2

1. Во времена Дефо было издано множество приключенческих романов, в том числе – подражаний «Приключениям Робинзона Крузо». Тем не менее, это произведение обладает рядом качественных отличий, позволяющих по праву назвать его основополагающим в жанре приключенческого романа.
2. События, лежащие в основе романа, для эпохи Просвещения не являются уникальными. Но их историчность поспособствовала эффективности одного из главных приемов, используемых автором – приема верификации.
3. Композиция романа Дефо «Робинзон Крузо» совмещает в себе композицию прямого времени с принципом естественности. Линейность повествования не является строгой, а соответствует субъективному восприятию времени героем. Структура изложения романа Дефо «Робинзон Крузо» выполнена в форме самоповествования, оформленного в виде сочетания мемуаров и дневника. Точка зрения персонажа является единственной, поскольку автор от текста полностью абстрагирован. В пространственно-временном плане повествование совмещает хроникальный и ретроспективный аспект.
4. Для достижения художественного своеобразия и максимального воздействия на читателя автор использует следующие приемы:
верификацию (придание произведению максимальной достоверности)
простоту изложения
драматизм и диалогичность
эмоциональность и психологизм
Сочетание историчности прообраза главного героя, композиционного решения, а также мастерского использования литературных приемов оказывает максимальное воздействие на читателя и создает уникальное произведение приключенческого жанра.
Заключение

Данная работа посвящена исследованию книги Д. Дефо «Робинзон Крузо» как основополагающей работы для жанра приключенческого романа.
В первой главе были рассмотрены влияния событий эпохи Просвещения на развитие литературы и изучено жанровое своеобразие романа Д. Дефо «Робинзон Крузо». Мы выяснили, что существуют разнообразные точки зрения относительно жанровой принадлежности романа «Робинзон Крузо» (приключенческий просветительский роман, авантюрный роман, роман воспитания, духовная автобиография, островная утопия, аллегорическая притча).
Во второй главе мы рассмотрели особенности, составляющие художественное своеобразие романа Д. Дефо. Были выявлены особенности, связанные с композиционным построением романа. Мы пришли к выводу, что выбор такого композиционного решения, как дневниково-мемуаристическая форма, способствовал удачной реализации одного из принципиально важных для приемов повествования – достоверности изложения.
Таким образом, данная работа представляет собой анализ жанрового и художественного своеобразия романа Д. Дефо «Робинзон Крузо», а также исследовательской литературы о данном произведении.
Появление приключенческой литературы (в том числе, произведений о морских приключениях) в значительной степени обусловлено историческими реалиями, среди которых необходимо упомянуть не только небывалое развитие мореплавания, но и драматические изменения в социальной сфере. Последние создали почву для развития литературы не только как средства отражения новых идей, но и как средства реализации эскапистских стремлений, что было по-своему актуально в столь непростой исторический период.
Несмотря на появление большого количества приключенческих романов во времена эпохи Просвещения, Д. Дефо, как автора книги «Робинзон Крузо» можно по праву считать основоположником жанра авантюрно-приключенческого романа. Главным признаком фундаментальности и уникальности данной книги явился ее успех, обусловленный мастерским и для того времени новаторским использованием описанных в нашем исследовании литературных приемов.
Библиографический список

Аникст А.А. Даниель Дефо: Очерк жизни и творчества. - М., 1957 – С. 5 – 20.
Атарова К.Н. Секреты простоты// Даниель Дефо. Робинзон Крузо. - М., 1990 – С. 5 – 25.
Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. - М., 1975 – С. 58.
Гинзбург Л.Я. О психологии прозы. - Л., 1971 – С. 49.
Диккенс Ч. Собр. соч. в 30-ти тт., т.30. - М., 1963 – С .61 – 66.
Елистратова А. Английский роман эпохи Просвещения. - М., 1966 – С. 48, 110 – 120.
Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. - М., 1976 – С. 15.
Миримский И. Реализм Дефо//Реализм XVIII в. на Западе. Сб. ст., М., 1936 – С. 25.
Нерсесова М.А. Даниэль Дефо. - М., 1960 – С. 31 – 33.
Соколянский М.Г. Западноевропейский роман эпохи Просвещения: Проблемы типологии. - Киев; Одесса, 1983 С. 36 – 39, 92 – 98.
Урновы Д. и М. Современный писатель//Даниэль Дефо. Робинзон Крузо. История полковника Джека. - М., 1988 – С. 9 – 11.
Урнов Д. Дефо. - М., 1990 – С. 15 – 40, 203.
Успенский Б.А. Поэтика композиции. - М., 1970 – С. 27.
Уэст А. Гора в солнечном свете//"В защиту мира", 1960, № 9, - С.50-
Шкловский В. Художественная проза. - М., 1960 – С. 48.
Шкловский В. Теория прозы. - М., 1960 – С. 36.

Иноязычные издания

Braudy L. Daniel Defoe and the Anxieties of Autobiography. - Genre, 1973, vol.6, No
Frederick K. R. A Reader's Guide to the Develipment of the English Novel in the 18th Century. - L., 1975
Nigel D. Swift and Defoe. - In.: Swift J. Gulliver's Travels. An Authoritative Text. - N.Y., 1970
Watt I. The RR of the Novel. - L., 19
Starr J.A. Defoe and Spiritual Autobiography. - Princenton, 1965
Zimmerman Everett. Defoe and the Novel. - Berkeley; Los Ange les; London, 1975

Электронные издания

Балод А. Тайна Робинзона Крузо (http://www.netslova.ru/balod/trk.html#8)

Словари, справочная и учебная литература

История английской литературы, т.1, в.2. - М. -Л., 1945
История всемирной литературы, т.5/Под ред. Тураева С.В. - М., 1988
История зарубежной литературы XVIII века/Под ред. Плавскина З.И. - М., 1991
Краткая литературная энциклопедия/Под ред. Суркова А.А. - М., т.2, 1964
Литературная энциклопедия под ред. В.Луначарского. 12 тт. - М., 1929-гг., т.3, с.226
Литературный энциклопедический словарь / Под ред. В. Кожевникова, П. Николаева. - М., 1987
Советский Энциклопедический Словарь, М., 1989 г

Художественная литература

Даниель Дефо. Робинзон Крузо (пер. М.Шишмаревой). - М., 1992 (http://www.lib.ru/PRIKL/DEFO/crusoeall.txt)











2